“Жить определенно хорошо.”

Старик лежит у здоровенного панорамного окна-стены, лениво пролистывая последние статьи в “Фундаментальной бионике”. Мягкая шкура щекочет голый живот, за окном вращается бесконечная цветная метель луны контрабандистов: яркие нити Силы сплетаются в пульсирующем танце с огнями рекламы и трассерами воздушных транспортных линий. Внутри, впервые за ситх его знает сколько времени, нет тянущей тоскливой пустоты. Обычное спокойствие приобретает новый оттенок. Хакон не знает, как его назвать, но точно знает, что это ощущение ему нравится.

Комм тихонько пищит, сообщая о входящем текстовом сообщении. Старик берет его с пола рядом с собой и, хмурясь, читает довольно безграмотно написанное известие о том, что сдача его, - пока только его, но это ненадолго, он точно знает, - дома откладывается еще на стандарт-неделю. “Па тихничиским пречинам.” Да, связываться со строителями-джавами было той еще авантюрой, но уж больно интересные решения по части проектирования помещений и систем содержания животных они предлагали. 

“Похоже, придется навестить эту стройку века. Вместе с Мышкой. В прошлый раз, помнится, наш визит и оглашение ее диеты оставили по себе очень сильное впечатление. Но у кого-то, похоже, неприятно короткая память. Нужно освежить воспоминания. А дыхание лозокошки - отличный освежитель, кого угодно спроси, он подтвердит.”

Привычно, - и когда только эта привычка вернуться успела, времени ж прошло всего ничего, - проверяет силовой горизонт на наличие той самой сигнатуры. Радужное кружевное пламя, танцуя, вонзается в небесную хмарь совсем-совсем рядом. Хакон улыбается, отпивает глоток кафа и снова ныряет в дебри формул.

“Жить определенно очень и очень хорошо.”

Веселое бренчание бубенчиков, - на этой неделе они украшают ее волосы, бронзовые, овальные, со странными символами, выбитыми на выпуклых боках, - отрывает Хакона от изучения последней статьи доктора Оггуробба. Пронырливый хатт внезапно изменил своей любви к “кьебениматике” и переключился на бионику, написав за довольно короткий срок серию очень толковых статей на тему временного подавления способностей силочувствительных существ. Хакон, находящийся одновременно по обе стороны проблемы, весьма заинтересовался его работами и подумывал о том, чтобы посетить какую-нибудь профильную конференцию. Наконец-то можно думать и о таком. Наконец-то можно думать еще о чем-то, кроме дел клана и пустоты внутри. Наконец-то она вернулась. Наконец-то она прямо здесь.

- Ста-ри-чок! Смотри-смотри-смотри! - у нее нежная холодная кожа и колючий шарф. Рэд прижимается щекой к его спине и дует в надежде вызвать-таки мурашки. Хакон со смешком поддается, - мурашки выходят что надо, загляденье просто, крупные, породистые, - и переворачивается на спину, чтобы посмотреть. На нее, на то, что она принесла и хочет ему показать, снова на нее. Рэд ускользает из его рук, смеется и, пыхтя, подтаскивает вынутую из манипуляторов Кумы здоровую коробку. - Вот, я тут прослышала, что у тебя скоро новоселье. И решила, что это тебе должно пригодиться! С учетом того, где ты отгрохал себе хоромы - дико нужная штука. Говорят, что отпугивает тамошних духов со стопроцентной гарантией. Если учесть то, как паршиво ты иногда спишь, то отсутствие левых шумных духов по ночам точно не будет лишним. По-смот-ри!

Старик садится, подтягивает к себе коробку и открывает на удивление тугую крышку. Внутри, на самых настоящих древесных опилках, - золото запаха хвои накатывает на него мягкой волной, золото бликует на стружечных сгибах, - лежат две статуи из какого-то полупрозрачного пронзительно-зеленого камня. Кошки, уютно свернувшиеся вокруг полукруглых постаментов. У одного… кота глаза полуоткрыты, он смотрит на Хакона так, словно видит его насквозь. Второй… вторая кошка спит, усатая мордочка украшена лукавой улыбкой. “Я знаю тайну, но вам ее не выдам.”

- Правда классные? Я себе все ноги сбила на фиг, пока нашла, где такое можно купить, - Рэд звучит как самая прекрасная песня сейчас; она пахнет азартом, радостью и чем-то еще, тем самым, чему он не знает названия, но за чем он готов идти куда угодно.
- Купить? Точно купить?

Две секунды, три слова. Которые Хакон тут же хочет затолкать себе в горло так глубоко, чтобы они никогда не выбрались оттуда. Радуга рядом с ним внезапно вспыхивает белизной, раскаленной, пронзительной, острой. Его шутка определенно удалась. Понять бы еще как именно.

- Точно, - в обычном спектре Рэд улыбается, все так же беззаботно, все так же искренне. Никто и никогда не уличит ее ни в чем. Ее маска идеальна. А под ней - абсолютное белое. - Хотя… ты же меня знаешь, старичок. Лучше всех, пожалуй. Со мной ни в чем нельзя быть уверенным. Купила, не купила - поди угадай.

Она разводит руками, - посмейся со мной, поддержи мою шутку, она же очень смешная, правда? - а ее комм в тот же миг разражается раздраженной трелью. Крайне не вовремя для него, открывшего было рот для того, чтобы… что? Рэд бегло смотрит на экран и мячиком подпрыгивает на месте.
- Опа-опа, внезапно-то как! Старичок, я тут пропаду денька на три, лады? Ничего такого, просто работка нарисовалась резко. Непыльная и прибыльная.  Закончу - отзвонюсь. Не скучай! - рыжеволосый вихрь уже уносится к дверям. - Кума, за мной!

Дверь пиликает, отсекая от него маленькую мириалан и верного дроида. Хакон остается немо стоять рядом с открытой коробкой, хризопразовыми котами, золотом стружек и тающими в воздухе белыми хлопьями ее боли. Машинально отключает для себя материальный мир и бессильно смотрит на то, как стремительно уносится прочь от него его радуга.  Понимание бьет по темечку не хуже, чем лапа лозокошки.
“И чем я лучше того чипованного лейтенантишки? Ничем. Я даже хуже. Намного хуже. И оба двое мы просто мо-лод-цы. Только вот… я точно рискну и попробую хоть что-то исправить.”

***

- Ты дебил, - Голт смотрит на него сквозь янтарную жидкость в стакане и понимающе улыбается. Деваронец вообще пребывает в прекрасном настроении: только что он за игрой в саббак облегчил карманы пары богатеньких цивилов на весьма и весьма приличную сумму. А ворвавшийся в кантину Старик одним своим видом избавил Голта от разборок с местной “крышей”. История, рассказанная за хорошим кореллианским бренди необычайно встрепанным и взмыленным Хаконом, заставляет деваронца с улыбкой качать головой. Алое и ярко-зеленое сияние его звучит привычно-ехидно, но без нот раздражения или настороженности. Так что Старик почти уверен в том, что ответ на его просьбу будет положительным. - Впрочем, знакомое состояние, малыш. И чем же тебе может помочь сей скромный, но несомненно лучший в обитаемой Галактике мастер коммерческой интриги? Ах, да, и расскажи-ка заодно, как это я незаметно для себя стал мастером-джедаем? Умираю от желания узнать, где же мой световой меч.

- Там же, где и мой пояс Чемпиона Великой Охоты. А джедаем ты стал примерно так же, как я в свое время превратился в этого самого Чемпиона. Ну, и попутно стал приемышем самого Мандалора. Припоминаешь, старый плут?

Деваронец с широкой улыбкой пожимает плечами. Мол, о чем ты, дорогой, какие Мандалоры и Охоты, побойся Силы. Хакон так же широко улыбается в ответ. Салютует своим стаканом с водой и переходит непосредственно к делу. Когда он заканчивает, глаза Голта напоминают две наполненные золотом плошки.

- Беру назад свои слова. Ты не дебил, малыш. Ты умалишенный. И да, с тебя приглашение на свадьбу. Я что-то очень хочу посмотреть на ту, от которой твоя такая капитальная прежде крыша дала такую нехилую протечку.
- Мой Клан не имеет такой традиции. Но я устрою эту хаттову свадьбу лично для тебя, если ты мне поможешь, - это однозначно победа. Хакон выдыхает, понимая, что не придется давить на старого друга напоминанием о том, что тот должен Старику жизнь. И вообще не придется никак давить. Голт ввязывается в эту авантюру сам и добровольно.

- Ловлю на слове. А поскольку свадьба без невесты - грустное зрелище, то я, пожалуй, пошуршу извилинами и контактами, чтобы как-то все организовать. Я так понимаю, что это твоя и только твоя инициатива?
- Верно. Но с каких это пор тебе стало мало одного меня?
- Ох, малыш, порой мне кажется, что тебя одного мне слишком много. Сиди здесь и будь паинькой. Смотри и учись: за дело берется великий и неподражаемый мастер-джедай Голт Ренно!

***

“И как я докатился до жизни такой?”

ГенДай напротив обманчиво-спокоен, - черный бесформенный сгусток с густым запахом дегтя и карамели, - он ждет отмашки рефери, показательно игнорируя Старика. Не чемпионское это дело - всякую шваль вниманием одаривать. Хакон же с прищуром смотрит на него, просчитывая возможные варианты быстрого, но зрелищного окончания поединка. На зрелищности Голт отдельно настоял. Три или четыре раза.

“Ухлопаешь его в два удара, как ты это любишь - прощайся с шансом попасть в сокровищницу Урртхабба. Так что напрягись и попрыгай вокруг соперника. Можешь поизображать умирающего акк-дога, публика это оценит. Только воскреснуть вовремя не забудь.”

В миг, когда раздается звон гонга, Хакон уже примерно представляет что и как будет делать. Уклоняется от первых двух выпадов агрессивного соперника, танцует вокруг него, пользуясь своими меньшими размерами и скоростью. Трибуны замирают в предвкушении, в некоем трепете предзнания, ведь ГенДай Ракха славен тем, что любит разрывать своих непокорных соперников. Буквально. Пополам. Чтобы не обманывать ожиданий публики, Хакон пропускает мощный свинг в корпус, - ребра отвечают протестующей вспышкой боли. Старик намеренно не подавляет ее, ему нужно, чтобы внимательно слушающий ритм его сердца ГенДай поверил в то, что достал противника и превратил его грудную клетку в кашу из костей и крови. Поверил и подошел достаточно близко для финишного удара.

Вот только исполнителем этого самого удара оказался совсем не тот, чье имя скандировали распаленные зрители. Хакон знал, что ГенДай - крайне неприятные противники, - почти бессмертные и почти неуязвимые, - и шанс у него будет только один. Обычному человеку провести эту атаку было попросту не под силу - кости пальцев не выдержали бы попытки пробить плоть ГенДай, лежащую за его глазными яблоками. Не смогли бы достать до мозга “бессмертного” и нанести достаточной силы повреждения. Но вот для химеры вроде Старика все это было посильной задачей. Сложной, близкой к пределам возможностей, но выполнимой. И он справился. А как же иначе?

Когда закованное в отменную бескаровую броню тело рухнуло на песок арены, бойцовскую яму накрыла оглушительная тишина. Такая плотная, что ее можно было резать виброклинком. Старик смотрел на свою стремительно распухающую руку и отстраненно думал о том, что придется ломать все разбитые кости второй раз. Сложить их правильно ему некогда, а к тому моменту, как все кончится, они уже срастутся. Но все это было такой фигней на самом деле…

***

- Бля, - обычно многословный Голт стоял напротив конечной цели их авантюры и не мог выдавить из себя ничего, кроме этих четырех звуков. Хакон подошел к стеклу, поскреб его ногтем, - стекло было настоящим,  этот вот конкретный кусок тянул миллиона на два кредов, не меньше, - и посмотрел в глаза подплывшей рыбине. “Карась, точнее, дроид-карась”, - как авторитетно заявил Голт парой минут тому, когда они начали спуск в это гигантское хранилище-аквариум, мигнул алым огоньком диода и отплыл прочь. На смену ему тут же явился другой роботизированный рыбо-страж. Гранпри их путешествия издевательски сиял в центре аквариума, полускрытый толщей воды и телами патрулирующих карасей.

- А что-то еще, кроме “бля”, ты можешь сказать? Принимаются любые идеи, даже самые дебильные. Нас немного поджимает время, - Хакон обшаривал взглядом помещение в поисках консоли, терминала, да чего угодно, что могло бы отключить карасятник и спустить воду. Тщетно. Голые стеклянные стенки равнодушно бликовали в тусклом аварийном свете.

- Ебнутый хатт. Это вместе с “бля”. Я много повидал на своем веку, но чтоб такое… Да-а, малыш, с тобой я постоянно расширяю свой кругозор. И так же постоянно сужаю набор шансов на спасение моей драгоценной особы. Хм, а погоди-ка! Кажется, нам наконец-то повезло, мой твердолобый друг. Скажи, если я покажу тебе выход отсюда и смогу разбить этот ситховски дорогой кусок стекла, то сможешь ли ты вытащить отсюда меня и наш приз? Я, признаться, так себе пловец. А воды будет много, - Голт, криво улыбаясь, поднимает палец вверх. Хакон смотрит в указанном направлении и тоже не может сдержать ухмылки. Хитромудрый хатт вмонтировал системы подачи свежей воды и кислорода не в сам аквариум, а в потолок над ним. И именно на довольно широкую трубу для воды и указывал сейчас когтистый палец деваронца.

- Если ты сможешь задержать дыхание хотя бы на минуту, то все остальное я сделаю. И давай так: ты возьмешь приз, а я возьму тебя, мой многоумный друг…

***
Лим разваливалась. Уже третий день подряд она преимущественно лежала, свернувшись в маленький комочек, на своей старенькой, укрытой таким же ветхим лоскутным покрывалом кровати и смотрела в стену. Кума, который пытался было растормошить ее поначалу, под угрозой деактивации был вынужден прекратить свои попытки. И теперь только приносил еду и воду, оставляя их на полу. Чтобы через полсуток унести почти нетронутые - воду она все-таки брала, - подношения прочь.

Ей было пусто и холодно. Казалось бы, ну что такого - вора считают вором и завуалированно сообщают ему об этом. Эка невидаль, первый раз что ли ей такое говорили - нет, не первый, и даже не сотый. На правду, как известно, не обижаются. Лим и не обижалась. Ей просто было пусто и холодно. Даже боль как-то заткнулась под напором этой вот пустоты.

“Как хорошо, что Джейс не может увидеть то, чем я стала. Наверное, он так же вот… Наверное. Твою мать, чего ж так крутит-то, а? Ну ведь было уже такое, погоняла по стенкам, поорала в пустоту - и отпустило. А сейчас… сделала все то же самое и по нулям. Только хуже становится. Потому что белобрысый… Хак… он ведь не в упрек, не чтоб порицнуть или ай-ай-ай сказать. Он не знал и не знает ничего. А все равно - крутит. И он молчит теперь. Похоже, что не ту и не то он девять лет искал, бедняга. Такое вот разочарование... А я, идиотка, чуть голос не сорвала, чтобы эти креды достать. Надо было не выебываться и тупо по классике… Все равно - все равно.“

Она хотела было закрыть глаза, чтобы… не пойми что. Но дверь в квартирку открылась, шумно, нехарактерно для тишайшего в последнее время Кумы. Лим подскочила как подброшенная, выхватывая из держателя под кроватью бластер. И тут же осела, сдулась, как пробитый воздушный шарик.

На Старика смотреть было откровенно страшно. Белоснежные обычно волосы стали розовыми от крови, широченная - через все лицо и на шею - резаная рана прихватилась тонкой кожицей, но все равно… зияла. С черного тренча на пол не капало - текло. Мутная, хрен пойми откуда взявшаяся вода. В руке, - распухшей, с разбитыми костяшками и ситх его знает чем еще под рукавом, - этот дикий человек держал что-то, до боли напоминающее аквариум. Лим сама не заметила, как оказалась рядом, раздираемая желанием не то обнять, не то наорать, не то все сразу.

“Колто… купить, спереть - да похрену что и как, просто взять и залить его по макушку этим гребучим колто. Вычухается - я его сама убью на хрен!”

- Пойдем со мной. Пожалуйста, kjære, - вторая рука Хакона выглядела лучше. На пол-микрона, но лучше. Лим осторожно, едва касаясь горячей, как реактор, кожи вложила свою ладонь в его, протянутую…

***

- То есть ты хочешь сказать, что вот эту… этого карася и вот эту копию любимого спидера ситхского Императора ты купил, чтобы… что?! - Лим сейчас  похожа на щенка акк-дога: маленькая, взъерошенная и не знающая, то ли укусить, то ли рану зализать. Хакон смотрит на нее и понимает, что протащился бы по тем трубам еще раз. И еще. Столько, сколько нужно, чтобы белизна сменилась ржаво-рыжим с крупицами черноты и простреливающими эту черноту синими искорками. Чтобы Лим снова звучала как самая лучшая во Вселенной песня.

- Это не копия. Это - оригинал. Это - не просто карась, это - дроид-карась, охранная модификация. И я их не купил. Я их украл. Чтобы… понять. Чтобы… Прости меня.

Лим смотрит на него, словно проверяя, то ли она слышит. И слышит ли она что-то вообще. Затем улыбка, широченная, шальная, раздвигает ее губы и, секунду спустя, его kjære заходится звонким смехом.

- У...у-украл! Карася… ну ты... ну ты и дебил, милый мой! Высокие звезды, ну ты и чучело! Украл… не могу… я теперь знаю, чем тебя шантажировать, когда ты станешь королем в своем Никогде, мой безголовый принц… украл… карася!

***
Хризопразовых кошек Хакон ставит рядом с новенькой огромной кроватью, под падающие из окна в высокой крыше солнечные лучи. Карась-дроид, охранная модификация, глядя на это, одобрительно булькает из своего стоящего у противоположной стены аквариума.

Отредактировано Haakon Ol' Man (2018-03-14 01:20:39)