[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

Пус-то-та. В голове было пусто, только гудело немного, но это скорее всего от того, что он уже третьи сутки функционировал на стимах. В руках было пусто - ни каттера, ни скана, ни скин-степлера, ни остоебеневших уже до хаттиков инъекторов с противоракгульной вакциной. Внутри было пусто… но так было всегда, вот в этом как раз не было ничего необычного.

Старший сержант медслужбы Мэйлори Рейнхардт, среди своих многочисленных знакомых более известный как Король, сидел на складной табуретке в тени дырявого и замызганного тента, который кто-то заботливый поставил над привезенным их буквально пятнадцать минут тому вернувшейся поисково-спасательной партией двухсотым грузом. Длинные, укутанные в неприметную зеленовато-желтую синтетику, свертки. Его, Мэя, фатальные ошибки. Но ни о чем таком прямо сейчас Король не думал. Потом, все позже. Сейчас же он просто сидел и заново сживался с пустотой.

Вокруг было тихо и безлюдно: все те, кто был с ним последние три дня, разошлись по своим делам - кто строчить отчеты, кто занимать очередь в открытые санблоки, которых было катастрофически мало, кто просто упал и уснул там, где стоял. Мэю же хватило гонора и упрямства на то, чтобы дойти сюда и чинно сесть, не роняя ни лица, ни себя. Все-по-том.

Шевеление у КПП особого его внимания не привлекло: на то там и пропускной пункт, чтобы пропускать. Или не пропускать. Но в любом случае - все штатно, иначе это было бы не шевеление, а резко бьющий по ушам звук работающих по целям турелей охранного периметра. Так что единственной его реакцией на происходившее были устало прикрытые глаза. Все-по-том...

Веки поднялись резко, так, словно его что-то подтолкнуло изнутри...
“Проснись.”
Мэй широко распахнул глаза, проводил плывущим взглядом проходящий мимо конвой, - четверо тяжелых пехотинцев в полном обвесе кого-то держат в стандартной “коробочке”, кого-то… кого? Он сфокусировал глаза на этом “некто” и резко выдохнул, до боли вцепившись руками в хлипкий каркас своей табуретки: по потрескавшимся плитам форпоста, сквозь серый и выцветший воздух шло живое солнце. Крохотная на фоне здоровой, упакованной в белый кортозис, пехтуры, девушка в чем-то темном. И под ее светлой - такой непривычно светлой здесь, на Тарисе, где все покрыто если не кровью, то пылью и копотью, - кожей мягко переливался невозможный здесь и сейчас солнечный свет.

Мэй проморгался и с силой ущипнул себя за ногу, здраво полагая, что от недосыпа, усталости и дикого замеса фармы в крови его уже тупо ведет. Но солнце никуда не делось, оно… она по-прежнему была здесь, в одном с ним пространстве и времени. Гордо держа темноволосую пушистую голову шла так, словно не ее конвоируют, а она - она позволяет этим нелепым смертным себя сопровождать. Огромные прозрачно-зеленые глаза смотрели по сторонам отрешенно, бесстрастно. Полные губы - алые, алые - были плотно сжаты, широкие брови едва заметно сведены к тонкой переносице. И только сжимающиеся бесконтрольно пальчики… да, они выдавали в чем-то свою гордую несгибаемую хозяйку.

“Я хочу… узнать ее.”

Желание было таким острым, таким неожиданным, что Король, осознав его, внезапно отчетливо поняв, что оно - его собственное, буквально подавился воздухом. Закашлялся, смаргивая проступившие слезы, снова поднял голову в поисках своего живого солнца. И заскрипел зубами от разочарования: она и ее конвой уже завернули за хаттово здание продуктового склада, окончательно исчезнув из виду.

Что ж… скрыть от него что-то здесь, на этой базе, в его пусть и временной, но вотчине… удачи желающим, удачи, да. Король криво усмехнулся, стремительно составляя в уме последовательность нужных действий и прикидывая, есть ли в его “колоде” подходящие удобные и эффективные “карты”. На дежурство ему заступать через двое суток, и он должен все успеть.

Самым простым оказалось выяснить то, куда именно конвоировали девушку, свежеотмеченную в документах как “фигурант-один”. Для этого Королю не понадобилось ровным счетом никаких усилий - Триша, секретарь начальника базы, была его регулярной подружкой-на-ночь. На большее ни он, ни она не закладывались и планов не строили, но их частые горизонтальные встречи обеспечили Мэю некий кредит доверия у ветреной красотки.

Дальше понадобилось тоже не то, чтобы многое - все-таки быть тем, кого в глаза величают Королем, а за глаза, когда уверены в том, что он не узнает, “чмыренышем”, очень-очень выгодно. Список охраны (удивительно отсутствующий), расписание приемов пищи (скудное), расписание прогулок (отсутствующее), схемы активных следящих контуров места заключения (почти неактивные), имя ответственного за медобслуживание. На этом вот имени Короля изрядно скривило. Был бы кто-то другой - было бы проще. Но Даррек Халлоран относился к числу его условно-открытых неприятелей. Тех самых ребят, которые сквозь зубы сплевывали свое “этот… ч-чмыреныш” в его удаляющуюся спину. Что ж… плохая карта, факт. Но хороший игрок потому и хорош, что может успешно играть даже со “слабой” рукой.

Халлорана Король нашел в ординаторской: тот с унылым видом занимался переучетом препаратов из “черной” секции. Увидев это, Мэй довольно улыбнулся - похоже, что особо давить и не придется. Слизняк сам расстелется ковриком. А он, когда закончит с утрясанием этого последнего неприятного момента, пойдет, наконец, в душ, очередь в который ему буквально пару минут назад так любезно уступили почитатели его многочисленных талантов. Сами, совершенно добровольно уступили.

-  Добрый вечер, Халлоран, - голосом Короля можно было топить бантовое масло - столько в нем звучало тепла. Помянутый рядовой взвился со своего места, стремительно пряча что-то в карман брюк.
“Как мило.”
“Как своевременно.”
“Какой удобный козырь.”

- З-здравия ж-желаю, гос-сподин с-старший с-сержант, - лицо Халлорана стремительно посерело, а вот нижняя губа - губа упрямо выпятилась, указывая на то, что кто-то попытается огрызаться. Прекрасно… Просто прекрасно.
“Это почти весело.”
“Позабавь меня.”
“По-за-бавь.”
[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]
- Не нужно формальностей, Даррек. Я здесь… как друг, - Король улыбнулся, широко, открыто, так искренне и дружелюбно, что у любого нормального человека, который знать его не знает, сложилось бы впечатление, что обладатель этой улыбки - лучший и самый преданный друг того, к кому она обращена. Но Халлоран… о, он был прекрасно осведомлен о том, что именно значит это внезапное радушие. Так что ответом на сияющую искренность была вжатая в плечи голова и настороженный взгляд исподлобья.

- Что тебе надо, Король? Я отдал все свои долги… еще в прошлое довольствие! Я тебе ничего не должен больше!

- Что ты, что ты… я ни на секунду не усомнился в твоей честности, Даррек. Мы же с тобой друзья, правда? А какие сомнения и уж тем более долги могут быть между друзьями, - Король неспешно, не отводя взгляда от своей… жертвы, подошел к шкафу “черной” секции. Отомкнул его персональным кодом - все оперирующие хирурги имели сходные допуски, мало ли чем может закончиться операция, да и в целом мало ли, - и вынул на свет стойку, в которой ясным синим огнем горели семь инъекционных ампул “сетекса” - одного из самых мощных нейролептиков, доступных армейским медикам. Тридцать тысяч кредов ампула, если продавать на орбитальной станции. Сто сорок - если где-то на Нар-Шаддаа. Физически ампул было семь. А вот по документам, которые сейчас тихо изменились внутри реестра препаратов базы - девять. Интересная, интересная арифметика.  - Так что сейчас я здесь… как друг, честно. Пришел просить тебя сделать мне одно небольшое одолжение. Пус-тя-чок. Ты ведь поможешь мне, Даррек?

Лицо Халлорана по мере того, как стойка с ампулами переходила в руки его идейного оппонента, теряло краски, выцветало, становилось мертвенно-белым. Он облизнул разом пересохшие губы и нервно дернул себя за воротник зеленого форменного халата. Король же на все это ответил еще одной - на сей раз бесконечно участливой, понимающей улыбкой.

- Что… что тебе нужно? - плещущая перед глазами синева гипнотизировало беднягу рядового, он силился отвести взгляд, отвернуться, но снова и снова прикипал к ней, такой яркой в скудном больничном освещении.

- Твое назначение, Даррек. Всего лишь твое текущее назначение. Ничего невыполнимого. Я иду к твоему пациенту и отбываю твое дежурство. А ты… ну, я верю, что такой умный человек, как ты, найдет чем себя занять в эти шесть часов, - стойка начала свое плавное движение в шкаф: смотри, смотри, она сейчас исчезнет и… никто ничего не узнает. А плата - да чепуха какая-то, право слово. Пус-тя-чок.  - Так поможешь?
Глаза Халлорана стали абсолютно круглыми, и в наступившей тишине казалось, что можно услышать, как скрипят его мозги.

- А… а… а… за-зачем тебе это? Шесть часов пасти какую-то стремную девку, у которой…

Король посмотрел на свою жертву, подавляя неведомо откуда взявшееся желание поднять того за шиворот и приложить как следует лицом об столешницу. Вместо этого он пожал плечами и демонстративно лениво и широко зевнул:

- Выспаться, Даррек. Я всего лишь хочу выспаться. Человек я, как ты знаешь, занятой… популярный. Так что если я устроюсь где-то в казарме, то про сон могу забыть сразу. Аж до следующего дежурства. А на улице сегодня обещают дождь. Так что я думал-думал… а потом вспомнил, что у меня есть такой хороший и отзывчивый друг как ты. Тот, кто работает в тюремном блоке, где что? Правильно - где тихо, темно и никого, кроме… фигурантов нет. И вот я здесь…

Король выжидающе посмотрел на Халлорана, покачивая стойкой с ампулами у самой-самой полки. Тот выразил лицом одновременно удивление, понимание и невероятное облегчение - наблюдать за этой смесью эмоций была бы забавно, если бы Король не был настолько уставшим.

- Н-ну… если так, то… то конечно. Я все дам… куда идти… ты же знаешь? И… это… может тебе пледов дать? У нас… у нас есть пара. На такой вот случай.

Улыбкой Короля можно было освещать и отапливать средних размеров станцию. Он задвинул злосчастную стойку внутрь шкафа и с оглушительным стуком захлопнул его. Пикнул замок, отмечая то, что все закрыто. Закрыто, забыто и опечатано его, Короля, кодом. А уж как прикрыть свою задницу… Да какие проблемы, какие вопросы?

- Ты просто спаситель, Даррек. Тогда давай так - у меня сейчас есть еще одно дельце, буквально на час времени. Потом я пойду на твое место. А ты тем временем все подготовишь, хорошо?  - Король вальяжно, нога за ногу направился к выходу, предварительно потрепав почти вернувшего свой естественный цвет лица Халлорана по блекло-рыжей голове. - Так приятно иметь с тобой дело, дружище - ты себе не представляешь!

- В-взаимно…

Халлоран на радостях оказался не только расторопным, но и невероятно щедрым: стопку серых пледов из синтешерсти украшала смешная, детская какая-то коробочка для обедов. Голубенькая, с выпуклыми золотистыми звездочками и хитро улыбающимся полумесяцем. На ней алыми шарами покоились два больших корусантских яблока. Мэй, увидев все это великолепие, удивленно хмыкнул, и подобрав стопку подношений, шагнул в открывшуюся дверь камеры.

Глаза с привыкали к изменившемуся освещению с трудом: некто, поместивший его солнце в эту конуру, отчаянно экономил на освещении. Так что сейчас работала только тусклая лампа-”ночнушка”. И после сияющего белым светом тюремного коридора Мэй только и видел, что маленькую, сидящую в углу темную фигурку. Он вошел в камеру, опустил халлорановские подношения на пол неподалеку от двери и замкнул ее. Кодом Халлорана, само собой. Шесть часов на то, чтобы узнать кого-то - это много или мало? Мэй искренне надеялся, что для начала ему этого хватит.

- Здравствуйте. Меня зовут Мэйлори и на сегодня - я ваш дежурный медик. В мои обязанности входит ваш общий осмотр и, при необходимости, оказание первичной помощи. Как я могу к вам обращаться? - голос, его покорный и послушный обычно любой его воле голос, сейчас едва заметно, но подрагивал.
“Поговори со мной, солнце.”
“Поговори со мной.”

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-04-24 15:06:26)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

“Пшел вон.”

Довольно вежливое, исполненное гордости, с этим смешным имперским “л”. “Эль”. “Убирайтесь с гляз”. Видимо, “с гляз долёй”, да.

Король с умилением улыбнулся, и, глядя в идеально ровную спину, вдруг отстраненно подумал о том, что бы делал он, окажись он - опальный сын сенатора, бестолковый военврач, обычный республиканский солдат, которых на той стороне и в заключении толком не держат, - вот в такой же ситуации. В комнатке, где вентиляция работает через раз, и нет ничего, кроме пола, потолка и стен без единого окошка. Что бы делал он, если бы к нему пришел кто-то вроде него самого?

Не пришел бы. И комнатки не было бы. В лучшем случае - был бы рабский загон, в худшем - холодный, без признаков стерильности пыточный стол. Но… даже если допустить, что каким-то чудом его породистая морда удостоилась бы отдельной камеры и условно-сносного обращения, то…
“Я бы допек их.”
“Довел до белого каления.”
“Это так просто, если знаешь как.”
“Язви, кусайся, ищи бреши и проламывайся через них.”
“У каждого есть слабина.”
“У каждого.”
“А потом…можно перестать быть.”
"Стать свободным."
“Наконец-то.”

Тряхнув головой, отгоняя несвоевременные такие мысли, Мэй повнимательнее посмотрел на застывшее в своей оскорбленной его нечистым присутствием гордости его солнышко. И нахмурился - на каждом из узких запястий он увидел тусклую металлическую полосу. “Фигурант-один” оказалась силочувствительной. Ситуация вокруг этой девушки с каждой секундой становилась все более и более странной. Что ж. Пусть. Король здесь, у него есть почти шесть часов, за которые он планировал со всем если не разобраться, то хотя бы понять, куда думать, чтобы разобраться.

Он подошел чуть ближе и присел на корточки, вынимая из выданного все тем же Халлораном визитного чемоданчика портативный медскан. Радиус действия которого - около полуметра, так что приличий Мэй не нарушит. И в личную зону не вторгнется. Да, скан будет поверхностным, но если… если что-то совсем не так, если из-за этой вот  давящей дряни на руках с ней что-то… не то, то Мэй увидит. Поймет. И что-то обязательно придумает.

- Вам от меня ничего не нужно - и это удивительно, моя милая леди. Потому что обычно от меня что-то нужно решительно всем. Так что вы сейчас своими суровыми словами просто пролили бальзам на мое истерзанное различными просьбами сердце. Но, увы вашему одиночеству, - кое что от вас нужно уже мне. А именно - исполнить-таки свои обязанности, - Мэй начал развертку и настройку сканирующей программы, скан зажужжал тихонько и в воздухе запахло озоном. - Да-да, те самые, на которые вы сейчас с таким неподражаемым изяществом плюнули. Исполнить их, оплеванных, и провести первичный осмотр. Не бойтесь, это не больно, более того, я к вам даже не прикоснусь, милая, милая леди. Вы же не против этого обращения? Если против, то поправьте меня, пожалуйста.

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-04-24 21:22:03)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

“...наручники…”
“...делать что угодно…”
“...не смогу… ответить…”
“... пледы… для таких случаев…”
“... кое-что… нужно мне…”

Осколки фраз крутились внутри, складывались во что-то непредставимое, во что-то, чему его глупая голова попросту отказывалась верить… Но вот оно, проявилось во всей своей красе - то, о чем он, Король, из-за своей заносчивости, из-за своего равнодушия, из-за своей непроходимой наивности - просто никогда не думал. И это при том, что изнанку жизни этой конкретной базы, самое-рассамое ее дно, он, как ему казалось, изучил досконально. Казалось.

Горько-кислый комок подобрался к самому горлу - так Мэю сейчас было… мерзко.
“Твари.”
“Какие же мы все тут твари.”
“Врачи… мы же… врачи…”
“Как можно… как же мы могли…”

Скан выпал на пол из разжавшейся руки, издав мягкий, глухой звук. А сам Король, словно действительно исполняя волю маленькой нахохлившейся девушки в наручниках…
“...не смогу… ответить…”
“...не смогу…”
… поднялся и, зажимая ладонью рот, быстрым шагом вышел из камеры.

Его вывернуло на кристально-чистые белые плиты тюремного коридора. И еще раз. И еще. Король стоял, уперевшись руками и головой в стену, выворачиваясь наизнанку во всех смыслах этого слова, и ощущал, как по щекам текут горячие и злые слезы.
“Как. Мы. Можем. Быть?”
“Как мы вообще можем быть после… такого?”

Желудок болезненно сжался, так сильно, что у Мэя перехватило дыхание и какое-то время он стоял и хватал воздух пересохшим, растресканным ртом. Кое-как отлепившись от стены, Король добрался до предназначенной для персонала уборной и с головой нырнул под кран. Задержал дыхание - долго-долго, до алых пульсирующих кругов в глазах, до гула внутри, - возвращая себя себе.
Да, он тварь, не лучше других. Более того, кое в чем он - тварь гораздо большая. Так что пришла пора поставить его… внутреннюю сволочь на службу чему-то хорошему. Сделать что-то… правильное.

Выдохнув, вынырнув из своей внутренней оторопи и из-под отдающей ржавчиной и химией воды, Король ощутил небывалую какую-то ясность. Мысли строились четко, прорисовывая реализуемые варианты того, как и что надо сделать. Как, что и в какой последовательности.
Проверить скан.
Устранить последствия… если они есть.
Подчистить записи следящей техники.
Украсть ситха.
Выпустить ситха.
Установить причастность.
Насовать полную задницу гвоздей всем, кто окажется замазан.

Все просто. Все реализуемо. Осталось только начать и закончить эту партию. Начать. И закончить.

В камеру Мэй вернулся в состоянии глубочайшей концентрации - ему, в рамках его свежесозданного плана, предстояло очень много работы, часть из которой он начал делать прямо сейчас.

Закрыл дверь чужим кодом. Подобрал с пола скан, довел сканирование до конца. Вынул из стопки один из пледов, молча, не делая резких движений, накинул его на узкие девичьи плечи. Взял второй плед, кинул его у дальней стены и сел на него, не произнося ни слова, - изучать данные сканирования.

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-04-25 01:56:29)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

Скан был... в порядке. В порядке. Легкое истощение, некоторые признаки обезвоживания, еще кой-чего по мелочи, но не... Нет, ничего такого, высокие звезды, ничего такого не было...

Минуты шли одна за другой, и надо было… заговорить с ней, попытаться начать выполнять то, зачем пришел, попытаться как-то упорядочить все те наметки, которые  Король успел себе сделать, пока капал ржавой соленой водой на пол тюремного коридора.
Надо… надо… надо…

Но он просто сидел, бездумно строгая смешных, дурацких яблочных “зайцев” (мама! а они не зайцы, они… где зайцы? - вот, смотри, Мэй, это - спинка, это голова, это ушки… похоже ведь, правда?), складывая их на крышку коробки для еды  и пытаясь задавить поднимающуюся изнутри, привычную черную волну. Отрицающую все вокруг, начиная с него самого.
“Чтобы меня не было.”
“Чтобы меня не было никогда.”
“Не-бы-ло.”

Что со всем этим делать - Мэй знал. Не такое уж это было редкое явление в его недолгой жизни, можно сказать - обыденность, то, что всегда красной нитью проходило через все, что он ощущал и делал. Так что он знал, как справляться, просто сейчас оно было сильнее, больше, неотвратимее чем обычно. И ему нужен был перерыв, чтобы как-то приспособиться к новой силе этих простых, тихо и отчетливо звучащих в голове слов.
“Чтобы. Меня. Не. Было.”

Но напротив сидела, так и не сбросив (и хорошо, пусть погреется, бедняга, мог бы - завернул бы ее в это… в эти… по уши, но подойти нельзя, дотронуться… чернота-чернота - я не твой, у меня еще есть дело, самое важное… у-хо-ди…) с плеч злосчастный плед, маленькая девушка, у которой под кожей продолжало сиять солнце. Даже здесь, в этом плохо вентилируемом “ничто” - оно мерцало ровным золотом. И чернота внутри него теряла позиции, скукоживалась, отступала при виде этого сияния.

Мэй уже почти собрал себя наново, чтобы открыть рот и… хотя бы попробовать извиниться за… начать с себя, да (она все равно скажет, чтобы замолчал, и что ей ничего не нужно, и правильно, потому что ничему здесь ее веры быть не должно… но…), как в его кармане заерзал тот самый голокомм. И чернота с победным ревом рванула назад, сметая все те хрупкие преграды, которые Мэй успел выставить ей за это недолгое время.

Тело же четко знало, что нужно делать, когда их с мятущимся разумом вызывает он. Деревянная рука нашарила в кармане приборчик, который стоил как все это здание и пара акров земли вокруг него, и нажала на кнопку приема вызова.

- Да, отец, - маленькая, отчетливая полупрозрачная синеватая фигурка того, кого Мэй не хотел бы называть никак, а звал отцом, как всегда демонстрировала, что сенатор Рейнхардт пребывает в отличной форме, элегантно одет и светски, приветливо улыбается. И голос у него был… светский, лучащийся доброжелательностью и радостью от общения с собеседником.
“Чтобы меня никогда не было.”

- Джебедайя, я настаиваю на  том, чтобы завтра ты прибыл в Оларис. Там пройдет прием в твою честь. Будет много важных персон, - с этим своим сыном сенатор никогда не здоровается, никогда не задает ему никаких вопросов о нем. Просто сообщает что-то обязательное к исполнению. И Мэй исполняет, потому что отлично знает цену своему неповиновению.
“Ошибешься ты - а накажу я их. В тройном размере. Так что… не ошибайся, Джебедайя. Будь сильным. Не ошибайся.”

Но сейчас… мысль о том, что отец накажет брата и мать, и, может быть даже его ледяную сестру, - эта мысль не пугает так, как раньше. Тонкие, сияющие мягким светом руки в полосах тусклого металла пугают больше. Тихое “...не смогу ответить…” - страшнее всех отцовских, произнесенных солнечным голосом угроз. И Мэй, отдавив черноту внутри так далеко, как смог, таким же светским и солнечным голосом сообщил своему самому большому страху:

- Мое почтение, отец. Мне бесконечно жаль, но сегодня и завтра мое расписание не позволяет покидать территорию расположения. Я лично извинюсь перед приглашенными вами гостями. Позже. Еще раз прошу и вас извинить вашего недостойного отпрыска.

Крохотное лицо отцовской голограммы нечитаемо, но мальчику, которого отец зовет Джебедайя, мама зовет Мэем, слуги - “молодой мастер”, брат - “мерзкая тварь с моим лицом”, сослуживцы  и любовницы - Король или "чмыреныш", а девушка, сидящая сейчас напротив, не зовет и не назовет никак иначе, чем “р-репаблик скам” (столько имен для одного мальчишки и ни одно из них он не может назвать своим) кажется, что отец… изумлен. Недобро, но изумлен. Впервые за долгие годы его нелюбимая марионетка пытается сняться с крючков. А это значит…

- Тебя не должно быть завтра там, где ты сейчас. Повторяю: тебя не должно быть там. Завтра. Не должно. Быть.

Голограмма схлопывается, оставляя Мэя черноте и запаху яблок. Что-то очень странное происходит вокруг них с его солнцем. Отец никогда не считает нужным здороваться и прощаться с ним. Но счел необходимым трижды сообщить о том, что завтра его, Мэя, на базе быть не должно. Трижды…

Чернота мерно колышется внутри, накатывает волнами, отрицающими его самого и то, что есть вокруг него. Но Мэй отлично знает, что с этим делать - он играет в эту игру столько, сколько себя помнит. Надо подниматься и продолжать делать. Что-то. Что угодно. Надо двигаться, не слушая голос в голове.
“Чтобы меня не…”
“Заткнись.”

Он поднимается, дрожащими руками берет свою крышечку с дурацкими яблочными “зайцами” и подходит к замершей под пледом девушке. Ставит то, от чего она все равно откажется, неподалеку - только руку протянуть. И садится на пол чуть поодаль.

- Что ты скажешь на то, если я предложу тебе уйти отсюда? Совсем уйти. Я выведу тебя, сниму твои… кандалы. И отпущу. Прослушки на твоей камере нет, а если что-то и будет - то… то его никто не услышит сейчас. Так что… что ты скажешь, девушка, которую злит любое имя, которым я зову ее?

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-04-25 10:06:39)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

Надежда. Неверие. Недоверие. Одиночество. Усталость.
Полный круг, калейдоскоп всего в таких огромных зеленых глазах. Обезвоживание и истощение - судя по всему его гордое солнышко есть не ест и если и спит, то вполглаза. Все совершенно логично, полностью прозрачно. Вот только… да, это в некотором роде может быть проблемой. Но… Король он или где?

Мэй наклонил голову, рассматривая ее четкий профиль и вдруг понял, что улыбается. И что чернота… схлынула, сама по себе, просто - взяла и ушла. И ему вдруг стало легко-легко, хотя, казалось бы - причин для такого нет… кроме вот этой вот, у которой смешные завитушки темных волос падают на уши. И чей мастер по ее словам… твою ж налево, ну вот же оно!

Дебильное, с его точки зрения, полное вероятностных дыр, но вместе с тем - достаточно безумное, чтобы быть возможным. Потому что в том, в чем замешаны ситхи - обычной человеческой логике делать нечего. И тогда в эту теорию отлично ложится и снятая охрана (хотелось бы верить, хотелось бы - что это часть большого плана, а не большого скотства, так проще), и отключенные следилки, и то, что в этом блоке кроме нее - никого нет. И напрочь выпадающая из обычной схемы их с сиятельным родителем общения отцовская настойчивость. И шести, мать ее, часовая медвахта, которую он полагал синекурой для хронически уставших врачей, сами врачи… не хотелось бы думать, чем они ее полагали… а на деле…
“А вот хер вам.”
“Выкусите, умники.”
“Вы с ее мастером можете хоть по кругу друг друга расчленять.”
“Если он вообще придет, мастер этот, ага.”
“Но ее - ее тут уже не будет.”

Он неспешно взял фруктового “зайца”, повертел его в пальцах, не спеша откусить кусочек, хотя пахло яблоко просто одуряюще. И сказал негромко, продолжая по-прежнему смотреть на нее прямо и безотрывно:

- У тебя нет причин верить мне. Ни в чем. У меня есть причины, по которым я хочу помочь тебе. И которым ты, естественно, тоже не поверишь. Да, это хорошо, что за тобой есть кому прийти. Очень хорошо, что ты… не одна. Но… вот какая штука - твой мастер может просто не успеть. Нас-то он, конечно, убьет, кто бы сомневался. Но вот будешь ли ты к моменту этой триумфальной победы жива? Я полагаю, что без моего вмешательства ответ на этот вопрос будет отрицательным, - яблоко сладкое-сладкое и оно смешно хрустит на зубах.  - Посуди сама - что ты теряешь от того, что попробуешь… нет, не поверить мне и уж тем более не помогать - просто не мешать? Что потеряешь от того, что поешь немного? Оно не отравлено, смотри - я вот жую. А тебе, если ты захочешь добраться до своих живой - понадобятся силы. Что скажешь, девушка, которую такой “ррипабльик скам”, - он произносит эти два слова с утрированным, гротескным имперским акцентом. Так говорят паяцы из площадных голопредставлений и дешевые, изображающие злодейских импов, актеры из патриотических голодрам, - как я, даже назвать-то никак не может, чтобы не вызвать ее суровейший гнев? Что скажешь?

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-04-25 16:01:39)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

Отвечать.

Легко сказать, но, как оказалось, очень сложно сделать. Мэй сам не заметил, как по дурацкой детской привычке прикусил большой палец, пытаясь собрать в слова все то, чему толком и названия-то не знал. Нет, ну в самом деле, не может же быть все это… это… такое… оно просто не может быть вот тем… затасканным словом, которым его постоянно потчуют все те же голодрамы и которое то и дело срывается с губ его девушек-на-ночь в те самые моменты. Это все… оно ни капли не похоже!

Но что тогда? Как назвать? Как объяснить - ему-то самому то, зачем он  ввязывается в эту суицидальную по сути затею, полностью ясно. Хоть и нисколько не похоже на то, что руководит его выборами обычно. Но ясно. А вот ей… дай звезды, чтобы ей это показалось просто смешным. А не больным или странным. Впрочем, выбора у него все равно нет - не бросаться же, право слово, этими дурацкими голооперными штампами.

Король облизнул пересохшие губы и, диким усилием не отводя от нее своего взгляда - а хотелось! хотелось спрятаться, опустить глаза, но нет! - начал пробовать объясниться:

- Я этого хочу… Потому что мне… физически больно от одной только мысли о том, что ты… - горло сдавливает, он ведь не шутит про боль, она тут, приходит даже при намеке на мысль о… - умрешь. О том, что тебе… могут причинить боль. Сделать с тобой что-то… плохое. Я хочу… чтобы ты была жива. Здорова. Счастлива. Звучит… нда… но это то, почему я…  - пальцы сжались, до хруста, до боли. Простой, физической, с которой он жил, живет и будет жить. Ничего и близко не лежащего к тому спазму, который выворачивает Мэя, когда он представляет ее… мертвой. - Хочу снять с тебя эти… штуки. Я не… не чувствительный, но думаю, что это… больно. Тебе от этого больно - и мне больно от того, что тебе… хатт! Живи долго, девушка-которую-я-не-узнаю-как-называть, живи долго-долго. И, по возможности, счастливо. Вот чего я хочу. Остальное… остального мне все равно не видать никогда - потому что ты уйдешь в свою странную страну к тем, кто любит тебя настолько, что готов прийти за тобой сюда. А я… ну, как-то. Как-то так. Я… я так понимаю, что я тебя не убедил?

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-04-25 18:26:52)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

“Непередаваемый букет неразрешимых логических противоречий.”

Вот что сказал бы его, Короля, третий что ли учитель логики и риторики. Он любил парадоксы и был, как и отец, верным приверженцем тезиса “стой там - иди сюда”. Сам Мэй этот тезис обычно на дух не переносил, но в исполнении его грозного солнышка все это звучало… очень мило. Невыносимо мило.

А еще она, полыхая праведным недоумением и негодованием пододвинулась так близко, что… Что ему стоило хаттовских усилий не отрываться от ее глаз - распахнутых во всю их ширь, - и не смотреть ниже, туда, где полные алые губы двигаются, произнося такие страшные местами слова, и не думать… не думать…

“И чем ты тогда отличаешься, а, Король? Чем ты тогда лучше?”

И мысль эта отрезвила, заставила вдохнуть глубоко - и, придавливая дурацкую, лезущую без спроса на лицо улыбку, сказать:

- Я не понимаю и сам, почему именно так… Я никогда и ни для кого такого не хотел. Просто не знал, что так вот… могу. И да, наверное было бы проще соврать тебе, придумать какую-то… понятную фигню, вроде того, что я мечтаю насолить своему высокопоставленному папаше, или что мне хочется заставить начгарнизона страдать и мучаться за то, что он шуганул меня из постели его жены прямо в разгар… кхм, процесса. Но я… я просто не могу, - глаза в глаза, синева в зелень. Мэй, неосознанно копируя ее движения, склонился к ней, опираясь на одну руку и зажимая во второй дурацкий “заячий” хвостик,  - не могу заставить себя говорить тебе всю эту правдоподобную херню. Так что да, я наверное сумасшедший, хотя прошел свою супервизию месяц тому. И меня признали вменяемым.

Он вдохнул, глубоко, до боли в легких. Сжал яблочный кусочек так, что сок из него потек по пальцам. То, что он скажет сейчас… больно. Больно даже думать, но пусть уж она знает все до конца.

- Ты… ты убивала врагов на поле боя. Врагов. В бою. Я… за последние восемнадцать дней убил тридцать восемь человек. Тридцать восемь. И нет, они не были врагами. С тремя из них я даже пиво пил пару раз. Я убил своих же. Не в бою, не в драке. А хладнокровно, тогда, когда они ждали от меня… исцеления. Верили в то, что я их спасу. А я… не спас. И теперь они мертвы, а я - здесь. Кто из нас после этого кому враг, а, милая-девушка-чьего-имени-мне-знать-не-положено? - дышать было тяжело, губы сами собой сжались в тонкую линию, а на грани сознания снова забрезжила знакомая чернота.  - Так что… если ты меня и убьешь, то вряд ли обо мне кто-то заплачет. Разве что наручники придется снять тогда, когда ты будешь в безопасности… Хотелось бы все-таки дожить до этого момента, убедиться, что с тобой все в порядке. Что о тебе позаботятся. Что же до “моих”, - это слово Король почти выплюнул, а улыбка его стала горькой и холодной. - Если ты меня убьешь, то они назовут меня “невинной жертвой”. А еще - “героем”. Если все пройдет так, как я планирую, и ты по какому-то капризу не убьешь меня, то я все равно буду для них “героем”.

“А еще чмыренышем, тварью, разочарованием и негодной куклой, куда ж без этого-то?”

Мэй посмотрел на сурово нахмурившуюся девушку и вдруг, неожиданно сам для себя, улыбнулся. Светло и спокойно.

- Так не бывает, все верно… тем не менее так есть. Так что просто выбери ту версию событий, в которую тебе проще поверить и смирись с тем, что так или иначе, но я тебя отсюда выведу. Потому что я… упрямый хаттов сын, который хочет, чтобы ты была жива, здорова и, по возможности, счастлива. А я, знаешь ли, привык добиваться своего.

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-04-25 21:16:18)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

- Аэлара… А-э-ла-ра… красиво, как… музыка. Песня. А я - Мэй. Мэйлори. Мама так называла, - Мэй улыбался совершенно бесконтрольно и бестолково. Сила ли, еще что-то - неважно. Она сказала как ее зовут! Сама! - А второе имя… так меня зовет только отец. Это с ним я разговаривал недавно. Ему… показалось правильным назвать близнецов созвучно. И непременно старыми именами, принятыми у десятков поколений нашей семьи. В итоге мне еще так-сяк повезло - Джебедайю можно сократить до Джеба, хотя и незачем. А вот брату… нда, тяжело жить, если тебя зовут Обадайя. Уж приложило так приложило.

“Было бы так здорово, если бы проблемы брата ограничивались только именем, да, Король?”

Мэй тряхнул головой, и переключился с проблем семейных на проблемы насущные. Обезвоживание. Истощение. Недосып. Что ж, все по порядку, все по порядку.

- Спасибо скажешь, когда я сниму с тебя эту… дрянь, - он кивком указал на запястья девушки, украшенные мерзкими даже на вид “браслетами”. А ведь кожу под ними тупо натирает, даже если отбросить в сторону “глухоту” и “слепоту”, в которых Мэй все равно ни гизки не понимал. Непорядок.

- А пока предлагаю следующее: чтобы в решающий момент тебя не повело от голода - поесть. Вот, у меня тут кое-что… с собой, - он пододвинул яблочные дольки чуть ближе, потом, с неохотой разорвав зрительный контакт, поднялся и сходил за коробкой с обедом. В которую даже не заглянул толком. Что ж… Халлоран и тут проявил невероятную щедрость. Непонятно, откуда что взялось, но вместо стандартного сухпая внутри смешной коробочки оказался сухпай для старших офицеров. То есть сделанный из натуралки - сыр, хлеб, тушеное мясо с гарниром из каких-то злаков и овощей, - все в саморазогревайках и опечатанных запаянных контейнерах. Вдогонку ко всему этому великолепию шел пак с маркировкой “сок стазисный, витаминный” и крохотная круглая коробочка с суровой надписью “печенье строгое, круглое”. Мэй осторожно пододвинул коробку к своей… собеседнице.  Посмотрел на нее, склонив голову.

- Оно все новое. То есть… ну, его никто до тебя не ел… тьху! То есть запечатано, так что бояться чего-то такого - нечего. Но, если хочешь, то я могу все на себе проверять прямо на твоих глазах. Не вижу в этом проблемы. А после того, как ты поешь - тебе стоит отдохнуть. Я задам тебе пару вопросов и отвечу на все твои, если они у тебя по ходу возникнут. Потом сооружу что-то поудобнее просто пола из вот этих штук - и отстану на пару-тройку часов. Потому что тебе нужно поспать, а мне - подумать, повертеть кое-что в голове. Как тебе такой план? Годится?

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-04-26 00:27:18)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

Опешил.

Вот, именно это слово характеризовало его состояние сейчас. Мэй смотрел на плачущее свое солнышко и лихорадочно пытался понять, что именно из сделанного им вызвало эти бурные и горькие слезы. Что? Вариантов был миллион и еще гизкин хвостик. И Король отчетливо понимал только одно: он ни хрена не понимает.

Что ж, раз с причинами никак, то надо разбираться с последствиями, а уж потом заниматься выяснением того, почему и как сделать так, чтобы больше так не делать. С ликвидацией последствий все было чуточку лучше. Ну, то есть… Мэй надеялся, что будет чуточку лучше: он хотя бы вчерне представлял себе то, что может сделать. Оставалось только… да, вот так.

В пару быстрых движений Король поднялся, дернул еще один плед из значительно истончившейся стопки и, развернув его полностью, накрыл им плачущую Аэлару с головой. Сам сел у входа в этот импровизированный “шалашик”, так, чтобы его верхний край был где-то в районе его шеи. И подождал немного, ровно до мига пока тихие-тихие всхлипы не исчезнут совсем. После этого отодвинулся немного назад, не заглядывая в темноту, не подглядывая, но так, чтобы его было лучше слышно, а в сделанную из одеяла нору попадал свет.

Будь все иначе… не пришлось бы заниматься прикладной архитектурой, но все было как было - и Мэй откровенно боялся все ухудшить попыткой физического контакта. Забытые было за ненадобностью изученные в детстве особенности быта и коммуникаций, существующие в Империи в отношении ситхов, сейчас всплыли из глубин памяти и настойчиво не рекомендовали проявлять участие привычным Мэю способом. Так что пока… пока будет вот так.

- Я не знаю, что я сделал не так, чем оскорбил и расстроил тебя… Но мне очень жаль, честно. Прости меня. И… скажи, пожалуйста, чем я могу тебе помочь?  У тебя что-то болит? Руки? Или что-то еще? Ты хочешь есть, но тебе мешают эти штуки на запястьях? Хочешь пить? Или, - тут Мэй зажмурился и тихо выругался про себя:  вот уж тема для обсуждения с юной милой леди, а? Но он сейчас не влюбленный идиот, он врач, он врач - и его дело и первая обязанность состоит в том, чтобы помочь ей, - или тебе нужно… в уборную? Я  не подсматриваю за тобой сейчас, видишь? И прости меня, если я обращался к тебе… недолжным образом. Я учил, как нужно говорить с ситхами, но давно… и просто все забыл. Мог быть грубым и запросто сейчас мог учудить что-то… плохое. Так что… ты… скажи, что сделать, чтобы тебе стало легче. Мы что-то обязательно придумаем.

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-04-26 10:17:13)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

Мэй слушал эти тихие, перемежающиеся всхлипами слова, вслушивался в них, краем глаза видел-таки шевеление в темноте под пледом. А перед глазами вставала иная темнота: непроглядная, ни теплая, ни холодная, без единого проблеска, без движения воздуха, звука, без запаха. Отец называл это - “оставить без сладкого”. Долгие часы без движения в полной, совершенной темноте. В которой ты ничего не ощущаешь, в которой через минуту… час… день… вечность - ты начинаешь сомневаться, что ты еще есть. Но ты - есть. И отцовские слова о том, что ты - не достоин не то, что называться наследником, а просто - быть. Они тоже есть, бьются в голове огненными птицами, возвращаются снова и снова. Не достоин. Слаб.

“Чего я хотел тогда? Чего я хотел тогда даже больше, чем соответствовать чаяниям отца и не попадать в эту комнату? Даже больше, чем не быть? Да… я помню.”

Король осторожно опустился на пол, сел на него, вытянув вперед согнутые в коленях ноги. Так, что комок из пледов и плачущей под ними девушки оказался от него близко-близко. Протяни руки - и обнимешь. И да… протянул руки и притянул к себе этот серый, отчаянно рыдающий комок. Обнял поверх пледа, крепко, но так, чтобы в любой момент она могла высвободиться и ощущала это.

“Никто не должен оставаться один в темноте. Никто. Никогда.”

- Я никуда не уйду. Я не оставлю тебя. Никому никогда ничего не расскажу. Ты... если так проще, то считай, что… меня здесь нет, я просто говорящая стенка… или… или зверь. Говорящий, - он непроизвольно понизил голос и начал мерно раскачиваться, так, словно убаюкивал ее. - Руки - с ними мы все уладим, очень скоро. Очень-очень. Я тебе это обещаю. Они снова будут твои, ты снова будешь видеть и ощущать все, к чему привыкла. И ты не глупая, ты очень-очень сильная и умная. Просто пока - тебе надо быть еще и очень хитрой. И очень терпеливой. Военная хитрость, знаешь такую штуку? Вот… это - твоя военная хитрость. И она удалась. Так что это не я тебя спасаю, а ты сама себя спасаешь. Понимаешь?

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-04-26 19:12:14)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

Маленькое тело под грудой серой синтешерсти вздрагивало, и с каждым таким толчком Мэй ощущал, как сильно, до боли сжимается что-то у него внутри. Он прижимал Аэлару к себе крепче, не имея возможности как-то иначе утешить и успокоить ее. Говоря по чести, в первые пару десятков секунд Король небезосновательно полагал, что сейчас схлопочет кандалами по носу. Но первый десяток сменился вторым, потом и третьим, а потом счет и вовсе пошел на минуты, и отзвучали уже его слова, а маленький теплый комочек по-прежнему вздрагивал у него в руках.

Но вот она затихла, завозилась и из под серого полога показалось хорошенькое, хоть и несколько заплаканное личико. Он слушал про руки, про то, что кто-то не всегда такой… ну да, еще бы, вряд ли Аэлара носила кандалы в качестве украшений в своей повседневной жизни. Запястья тонкие, кисти изящные - скорее уж браслеты из самых дорогих драгметаллов им были впору.

А тем временем руки Мэя работали помимо его, занятого обдумыванием планов и любованием солнечной девушкой мозга: видишь отек - убери. Так что из нагрудного кармана его рабочего комбеза тотчас же был извлечен пакет стерильных противоотечных салфеток, который тут же был привычно вскрыт одной рукой. После чего таким же автоматическим движением на свет камерный была извлечена одна из салфеток, и секунду спустя Мэй осторожными, легкими движениями начал убирать намечающиеся на ее личике припухлости. И только когда он добрался до ее подбородка, до Короля дошло, что и с кем он делает. Он моментально замер на половине движения, прижимая прохладную салфетку к ее щеке:

- И...извини… я… хатт… то есть я не хатт, просто… просто - ну, тут вот немного надо было… извини,  я должен был спросить разрешения, а я… тупанул. С руками же… давай так: я побуду твоим гувернером, ну, или как там у вас называют тех, кто помогает со всякими базовыми штуками, когда что-то самому или неудобно, или сложно делать. - Мэй умоляюще посмотрел на свое солнышко: “не отказывайтся, пожалуйста!” -  Я умею, честно - у меня диплом медбрата с самым высоким баллом в моем году. Ну, и просто… умею кое-что. А пока я буду готовить твой обед - ты расскажешь мне что сможешь о том, как эта дрянь на твоих руках открывается. Я, увы, не сильно разбираюсь… в таком. И ты не неуклюжая. Любой другой в этих колодках лег бы под стеночку и не шевелился… и не шевелил ничем, потому что поднять это все толком не мог бы. А у тебя все очень… изящно выходит. И привыкать… не надо к этому привыкать, не надо. Все будет хорошо, честно.

Он взял с чудом уцелевшей коробочной крышки одного уже малость порыжевшего яблочного “зайца” и, другой рукой убрав скомканную салфетку в карман, поднес кусочек фрукта к ее лицу.

- Вот. Хватайся зубами, это можно и так есть. Без рук. Не смущайся, считай, что сейчас я просто… врач. У тебя иммобилизованы конечности, и я помогаю тебе со всем. Ничего зазорного в этом нет. Честно. Или у вас все не так?

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-04-26 23:57:59)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

- Я… догадываюсь, - в одну единственную секунду все стало как-то… по-другому. Иначе. Дышать - тяжело. Сидеть - неудобно. Думать ясно - невозможно. - Тут… немного мест, где можно… хранить такое...

“Что ты делаешь - со мной?”
“Что я… с тобой?”
“Что мы?..”

Мэй смотрел на ее пунцовые щеки, на длинные ресницы, под которыми блестели - уже не от слез! - глаза, на закушенную припухшую губу; на собственные, перепачканные в яблочном соке пальцы, резко сжавшиеся на новой яблочной дольке, которую он подхватил с крышечки, да так и застыл с ней в руке. И чувствовал, как гулко и быстро стучит где-то… в ушах, в горле, высоко-высоко и еще выше… его сердце.

Он подумал бы, что она смущается. Сильно. Но… случайное отражение, “волна”... в ней было что-то еще. Смущение - и много, но и что-то еще. Что-то такое, от чего ему резко стало тесно и жарко под его стандартным медицинским комбинезоном (“Король, а белье? Так и пойдешь что ли? Погоди пять минут, твое из прачки девчонки принесут! - Некогда, мой заботливый друг, не-ког-да!”). Что-то такое, от чего он сам упорно избавлялся последние полчаса, то и дело напоминая себе о том, ЧТО думает тот же Халлоран о причинах его здесь пребывания.

Но сейчас и эта мысль не приносила желанной ясности мыслям. Она просто таяла в своем ли… ее ли отраженном… жаре. Испарялась, не достигая своей цели.

Мэй гулко сглотнул и пожалел, что ему прямо сейчас нечем себя ущипнуть: обе руки были заняты. Поерзал, устраиваясь поудобнее - ах-х! так только хуже, похоже… - и порадовался, что между ним и Аэларой целых два пледа.  Не хватало еще… вот этого и не хватало - так вот же, теперь да! Теперь хватает… С избытком даже. Хорошо, что пледы… не надо будет извиняться и глупо шутить про то, что ее в этой камере рады видеть абсолютно все. Хотя он - рад. Аж больно становится от этой радости.

“Что ты творишь, идиот?”

И они так близко… что она уже, наверное, все-таки все поняла… и…

“Ну, получу по морде кандалами - так мне будет и надо.”
“А она…скоро  уйдет. И все… Не увижу больше…”
“Никогда.”

Поцелуй был легким. Робкое (вот бы посмеялись над этой его робостью его многочисленные “подружки”, вот была бы для них потеха: Король, который никогда и ни при каких обстоятельствах не тушуется - сейчас красный, как солнце Татуина и робеет, как… как…) нежное касание губ, чтобы не… не обидеть. Не напугать. Просто… чтобы…

“Я хочу узнать тебя.”
“Я хочу, чтобы тебе было хорошо.”
“Со мной.”

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-04-27 09:53:36)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

Мэй мог представить себе все, что угодно: и ее злость, и новые слезы, и даже удар закованными руками в его наглый породистый нос… но вот к тому, что Аэлара ответит ему, пусть не сразу, пусть несмело… нет, к этому Король оказался решительно не готов. Внутри что-то екнуло и оборвалось, сердце замерло, пропустило удар. А потом пустилось вскачь, гулко стуча о ребра и грозясь выломать их к хаттовой отцематери.

И ко взгляду ее этому, бездонному, зеленому с какими-то неясными огоньками на дне он готов не был. Безоружный, беззащитный, с куда-то безвозвратно подевавшейся привычной своей маской парня, который видел рым, Дальний рим и хаттовские гланды, Мэй смотрел на нее и не мог отвести глаз. И когда она выгнулась вперед, заламывая тонкие, такие тонкие руки в этих гребаных железных колодках, он, не думая ни о чем, дернул застежку комбеза, спуская тот со своих покрытых старыми, новыми и старо-новыми шрамами и свежими, с последней выброски, синяками плеч и притянул ее к себе. Ближе, ближе, так, чтобы… Вот, да, так… так лучше. Нет подчиняющихся и подчиненных, нет дающих и принимающих - есть равные.

Целуя, куда дотягивался, Мэй осторожно провел пальцами по застежкам ее легкого доспеха, размыкая их, распахивая эту позвякивающую металлом курточку. Так же осторожно, - боясь потревожить не то ее, не то себя, - притянул к себе вплотную, целуя в полуоткрытые губы, нежно, тягуче, сладко до взрыва. И переложил ее закованные руки себе на шею - чтобы не держать ей их на весу, чтобы не было больно. Странное, странное объятье, но… так правильно. Так ближе. Так и должно быть.

Чуть спустился вниз, ослабляя нагрузку на ее руки, приспуская вслед своему движению верхнюю часть доспеха с ее плеч, ласково проводя пальцами по затянутым во что-то тонкое и шелковистое на ощупь позвонкам, лопаткам и шее, зарываясь ими в густые кудрявые волосы. И прижался головой к ее груди, туда, где под его скулой так же заполошно, как и его собственное, стучало ее сердечко.

“А так же? От чего оно колотится, ее сердце, а, Король? От страсти? От желания? Ты в этом уверен? Точно уверен? Или… или она тебя… тупо боится? Боится отказать, потому что сейчас она… зависима от тебя. Что думаешь, а, Король?”

Мысль была такой… болезненной, что зубы его сами собой сжались, а пальцы чуть сильнее притиснули ее грудь к его дурной голове. Уверен? О нет. Как оказалось, Мэй вместе со своей маской утратил  и свою уверенность в чем бы то ни было. Отчего-то ничего из того, что он привык выставлять между собой и миром, между собой и всеми прохожими в его жизни, не работало с этой девушкой, у которой под тонкой кожей перекатывался золотистый свет. Все сломалось об нее с грохотом и, похоже, безвозвратно.

“Я… я не могу думать о ней, как о мертвой. Не могу сейчас… не смогу и после.
А еще... не знаю, что мне со всем этим делать. Хочется... просто закрыть глаза на то… что все может быть из-за страха или еще чего-то такого же… на час поверить, что и такой, как я, может нравиться просто так… что меня можно хотеть просто… как меня… ”

“А что потом, Король? Что будешь делать потом, а? Не с ней, с ней все ясно - ты, как и обещал, отпустишь ее в ее странное далеко, к любящему ее мастеру. А с собой что делать планируешь, таким красивым? Думаешь, сдюжишь в этот раз? В прошлый вывернулся и чуть  не сдох, а теперь, значит, стал такой сильный и могучий? Ну-ну. Обмани ее, обмани себя, давай, - у тебя это всегда так здорово не получается...”

“Я… не хочу так.”
“Я хочу знать…”
“Пусть лучше будет больно сейчас…”

Секунду спустя он поднял лицо вверх, глядя на Аэлару из кольца ее рук и, давясь словами, нашел-таки в себе силы сказать:

- Ты… невозможно красивая… ты мне… так нравишься. Сильно. До боли. Но… если… если это, то, что между нами сейчас, потому, что ты… боишься сказать мне “нет”... потому что… ну, если боишься, что иначе, без этого, я… не сделаю того, что обещал, то… не бойся, не надо. И… если я тебе не нравлюсь, то… просто скажи. Я понимаю слово “нет”, честно. Я не обижу тебя… никогда. Ни за что.

То, что сейчас творилось у него внутри, вся эта гремучая смесь из желания, боли, того теплого, необъятного, чему он просто не знал названия, и... надежды, - все это было так… сложно. Так непривычно. Так… горячо и по-настоящему где-то глубоко внутри.

“Я не хочу, чтобы было как раньше.”
“Я… боюсь, но не хочу возвращаться к тому, чем был до этого дня.”
“Я хочу тебе понравиться.”
“Я хочу быть с тобой.”

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-04-28 12:32:20)

[nick]The King[/nick][icon]http://i104.fastpic.ru/big/2018/0424/81/4efb5cee2f9f877cb672e4c7a8ad0481.jpg[/icon][sign]Надо очень любить жизнь, чтобы не поддаться.[/sign]

Его имя,  произнесенное, пропетое с этой  звонкой-певучей  имперской “эль”, запустило по позвоночнику Мэя волну мурашек и выбило из его губ короткий тихий стон. А из всего того, что она говорила сейчас, его избирательный, такой несовершенный сейчас слух только и смог выхватить, что…
“Ты мне… тоже нравишься. Очень. Да.”

Все остальное - страх, которого нет, не было и не будет; всякие глупости о том, что он куда-то там уйдет и оставит ее (да куда?! зачем?! гнала бы - и то не вышло бы прогнать, а так… ведь он ей… нравится!)  потонуло в грохоте его собственного пульса в висках.

И Аэлара прижалась так близко-близко… и что-то говорила, смущаясь, что-то такое… милое. Что-то, на что у него был ответ, четкий и ясный, вот только говорить Мэй толком не мог сейчас, губы пересохли, а горло перехватывало то и дело, выбивая из него долгие вздохи и не давая сказать ни слова. Но… а зачем говорить, когда они вот так?  Тесно-тесно, и ее блестящие весельем глаза смотрят на него… так… Как никто и никогда не смотрел на него до этого невозможного, странного, чудесного дня.

И Мэй забрал это ее стыдливое “нельзя” долгим-долгим, жарким до дрожи поцелуем. Нет никаких “нельзя” здесь и сейчас. Просто нет.
- Можно, - смог прошептать в пунцовое ушко, когда наконец-то оторвался от ее губ. А потом, показывая, что зря она чего-то боится и стесняется, совершенно  зря, - провел  языком по его краю, по мочке, по тонкой коже за ухом, ниже, ниже по шее, к краю ее этой такой лишней сейчас одежды. Это действие выгнуло его самого навстречу Аэларе, руки, до того мига замершие на ее спине, шустро забрались под тонкую эластичную ткань и потянули ее вверх. Выше, так высоко, как только получалось. Пальцы пробежались по коже, лаская, изучая, узнавая… но этого было так  мало!

Мэй спустился ниже, чтобы самому все увидеть и почувствовать, чтобы узнать, какая она на вкус и там, под своими одежками, -  и громко выдохнул, когда обнаружил, что под тонким эластиком скрывалось тончайшее кружево. Жар внутри плеснул так, что пришлось замереть на миг - он  не хотел, чтобы вот так рано… еще немного, надо продержаться еще немного… но… кружевной узор тут… это значит? О-оххх!

Остававшаяся на нем одежда ужасно мешала, но Мэй сейчас был просто не способен оторваться  от  девушки в своих руках. Он с внезапной четкостью осознал, что хочет… показать ей, увидеть и ощутить сам. Губы и язык его отправились в сладкое дразнящее путешествие по ее прикрытой шелком груди и такому нежному животику. А руки тем временем с силой отбросили назад оба пледа. Так вот, дальше, дальше… ох, какая же она!

Пальцы отогнули край кружевного белья, потянули его вниз, высвобождая белую кожу. Мэй прошелся по груди сначала взглядом (терпи-терпи-терпи, еще нем-но-го), потом подушечками пальцев и губами - нежно, ловя любую реакцию на свои действия. Ему было до дрожи и сжатых зубов важно сейчас, чтобы ей было хорошо. Чтобы ей нравилось вот так… чтобы поймать и запомнить как именно ей нравится.
“Хочу.”
“Всю целиком.”
“Хочу.”
“Чтобы ей было так же… как мне.”
“Вместе.”

Он продолжил целовать все, до чего дотягивался, а наглые его руки тем временем разбирались с застежкой ее штанов. В его нынешнем состоянии инженерные умения Короля оставляли желать лучшего, но после некоторых усилий застежка поддалась, дав спустить лишнюю сейчас ткань на бедра и ниже, ниже. И под пальцами… даааа! Тоже тонкое кружево и шелк. Мэй застонал, в кои-то веки подавая голос - просто не смог сдержаться, таким сильным, таким приятным было ощущение. Поднял голову, затуманенным взглядом глядя ей в глаза и облизывая совершенно сухие губы.

- Позволишь?

Отредактировано Maylory Reinhardt (2018-04-28 12:39:54)