Великий Панем.
Город-государство, построенный на развалинах старого мира. Капитолий — столица государства, неизменно поражает воображение, заставляя вас приоткрыть в изумлении рот. Вокруг роскошь и золото, а на деле это лишь пыль, старательно пускаемая в глаза обывателей, задабривая их и старательно отвлекая внимание от происходящего за границами столицы. Власть находится в руках одного человека, обладающего нужными связями и огромным состоянием. Система работала идеально. Тринадцать дистриктов разделили между собой обязанности, каждый знал свое место и свою цель — общее благополучие. Тоталитарная диктатура. По опыту прошлых лет могу заметить, что этот режим является наиболее выгодным и перспективным. Сильная власть обеспечивает достаток и безопасность своих подданных. Вот только не все способны видеть перспективы. И не все оказались готовы мириться с временными неудобствами, словно забыв уроки прошлых лет. Сильное государство основано на крови, и это совершенно неоспоримый факт. Панем выбрал сценарий Рима, и не прогадал. И пусть наши истории получили свое начало на территории древней Греции, которая сейчас скрылась под метровым слоем воды, достичь пика нашего могущества мы смогли только в Риме. Виктория всегда была сильнее. И более жестокой, беспощадной. Она не прощала неудач и проигрышей. Она всегда умела красиво мстить. Но тем не менее, она — это я. Я никогда не умела контролировать смену сущностей, пусть и отчаянно пыталась. Мое окружение влияет на то, кем я буду, как бы странно это не звучало. И последние века я провела, как Виктория — жесткая, резкая, наглая, уверенная в себе. Она не умеет уступать. Головная боль стала моей постоянной спутницей, наравне с голосами десятка личностей в моей голове. Но громче всех звучит её голос.

Панем пал?
Эхо недавно прокатившейся войны до сих пор чувствуется.
Это и повисшие в воздухе отчаяние и страх, щедро приправленные горечью и скорбью. Это и повсеместные разрушения, которые со временем будут ликвидированы. Это затравленность в глазах людей, которые спешат поскорее оказаться в иллюзорной безопасности своих домов. Это отряды миротворцев, которые стабильно, раз в час, патрулируют улицы городов, высматривая потенциальных мятежников. Это восемьдесят процентов ложных арестов и сорок пять процентов ошибочных казней. Единственный способ восстановить порядок и доказать свою власть — это применение силе. И правительство не скупится на вооружение, ужесточая меры контроля. Виктория торжествует, празднует победу. Это её достижение. Её никогда не смущала проливающаяся во имя великой цели кровь. Возможно, мне тоже стоит махнуть на подобное рукой. Люди неизменно придумывают способы убить друг друга. И им не требуется вмешательство богов.

Катастрофа, ставшая результатом войны богов более тысячи лет назад, едва не стерла человечество с лица земли. Землетрясения, извержение всех вулканов одновременно, наводнения, глобальное изменение мира — в один момент погибла примерно треть людей, а в последующие годы еще столько же от голода и локальных стычек. Потребовалось не менее десятилетия, чтобы ликвидировать последствия и хоть как-то скоординировать действия лидеров государств, оставшихся в живых. Мир сильно изменился за прошедшие сотни лет. Во всем. Часть материков оказалась погружена под воду, исчезли привычные государства и страны. Теперь не имела значение национальность или раса человека, на первое место выдвигалась польза, которую о мог принести. Ценились военные, медики, ученые, на второй план отступали учителя, менеджеры и другие офисные работники. Стань полезным — или умри. Жестоко, но действенно. Не сразу, но тем не менее, люди приспособились. В этом особенность их расы. Они неизменно выживают. Это всегда меня интриговало в них, поэтому я не отказывала себе в удовольствии жить среди них. Иногда влюблялась даже, проживала с ними жизнь, пока не появился он.

Вам всем знакомо его имя.
Александр Македонский. Ричард Мортон. И еще несколько имен, которые он примерял на себя. Мне все же удалось добиться своего. Он получил бессмертие, став моим до конца времен. Вот только конфликты между нами не исчезли. Даже став новым богом он так и не понял. Не смог почувствовать влияния смертных на нас в полной мере. Я никогда не пыталась скрыть от него свою истинную сущность, но он всегда считал это не более, чем игрой. Так и не осознав тот факт, что у меня нет контроля над всеми моими сущностями. Да, во все времена существует лишь одна богиня победы, вот только ее представляют всегда по-разному. И это действительно влияет на мою личность, изменяя черты моего характера. Подстраивая по какие-то нормы и образы.

Вследствие всего происходящего у меня случилось расстройство личности. А головная боль и вовсе сводила с ума.
Поэтому я не знаю, что именно мною руководило, когда я шептала новому президенту Капитолия свою идею. Восставшие дистрикты должны заплатить за свое преступление. И уничтожения номера Тринадцать недостаточно. Каждый год каждый дистрикт должны отправлять двух детей, мальчика и девочку, в возрасте от двенадцати до восемнадцати лет, на специальные Игры на выживание, в которых в живых останется только один. Да, я невольно вспомнила легенду о Минотавре и возможно вдохновилась ей, если можно так сказать. И вот я смотрю на смертных с Олимпа. И не могу найти в себе сил испытывать угрызения совести. Они это заслужили.

Я чувствую твое недовольство, Александр, — намеренно использую имя его прошлой жизни, скрещивая руки на груди. Я стою на краю мира, на Олимпе, наблюдая за подготовкой к первым играм. Я всего лишь дала им идею, они же сами довели ее до совершенства. И после этого боги жестоки? Я вижу перспективы, и я знаю, чем все закончится. Какие Игры и почему станут последними. Может быть изначально мои действия были лишь необдуманным порывом, сейчас я твердо осознаю тот факт, что именно так и должна сложиться история человечества.

Никто из живущих на свете и знающих о том, как умирать, не отказался бы от второго шанса. Нет никаких рассуждений о добре и зле, о морально-этической стороне или вовсе о том, что в этом мире правильно. Каждый, сколько бы этого не отрицал, хочет жить. И даже чудовища, подобные нам, рожденные от Тифона и Ехидны, не были никогда исключением. Мы несли собою смерть, но более всего любили жизнь. Которую у каждого из нас неоправданно жестоко забрали.

Никто не любит, когда на него открывают охоту, просто потому, что он есть. Да, мы не были беззащитными оленятами под стрелами убийц, но поплатились, каждый из нас, за факт своего рождения. Да, не были может быть безгрешны, но разве все эти так называемые герои Эллады, были так уж святы? Каждый из нас, моих братьев, сестёр и детей, был шансом увековичить своё имя в истории. Это ли не повод жаждать мести?

Никто из них, конечно же, уже не жив. Дети Богов и приравненные к ним уроды, уже давно почили, много сотен лет назад. Кто - то, хвала нашей матери, в страшных мучениях, от голода, жажды и яда, а кому-то повезло больше и ему был проложен путь на Олимп. Мне не отомстить красавцу Беллерофонту за свою мучительную смерть, прошло слишком много времени. И всё же,  я могу утолить свою жажду мести в другом. Почему бы не уничтожать тех, кто похож на него?

Да-да, Боги в двадцать первом веке не раздают заданий, а люди не отправляются в героические походы, стремясь зарекомендовать себя в их глазах. Не осталось чудовищ, в истинном их появлении, подобным нам. Да и не слишком много найдется идиотов, способных провести в изнуряющем походе двадцать лет, чтобы добыть одну шкуру. И всё же, продолжение их, жалкое подобие, как сказала мне Брайс, здесь осталось. Только вместо мечей и стрел куда более усовершенствованные игрушки  и крутые костюмы. Во всём остальном же тоже самое. Безумцы возомнили себя спасителями и решили, что им выбирать, кого казнить, а кого спасать. Это ли не повод отыграться за ужасное прошлое?

К тому же, это нужно моей создательнице. Она сотворила меня вновь, вернув к жизни и указав истинный путь. Да,я была подчинена её приказам и желаниям, не имея возможности сопротивляться. Но это ли не малая цена за то,что она даровала мне, вернув к жизни?

Я всегда являюсь по её вызову сразу, ей не приходится меня ждать. Последняя из созданных ею творений, я лучше прочих понимала, в чём заключается наша задача. И готова была жизнь положить, снова, для того чтобы исполнить всё, что требовалось Брайс. Тем более, мне была известна её история и ужасы, через которые ей пришлось пройти. И это каждый раз всё больше разжигало во мне злости по отношению к её врагам. К тем, к кому она пришла в этот мир, создав нас. Никто из нас, воссозданных ею древних чудовищ, не должен был её подвести.

И всё же, Немейский Лев сделал это. Трудно понять, чем он думал, когда совершал то, что было запрещено категорически. Сотню раз я говорила остановиться ему - развлекаться осторожнее, не привлекая к себе внимания. Ошибка одного могла стоить жизни всем нам, включая Брайс, пусть последнюю и было убить гораздо тяжелее. Он был мой сын. Вызывавший ярость.

- Благодарю. Подхватываю бокал с вином, делая неторопливый глоток. Люблю этот напиток больше прочих из-за схожести с кровью. Крепкий алкоголь - возможно, нужно было много его для того, чтобы затуманить мой разум. Но вино всё же оставалось в приоритете. После другой драгоценной алой жидкости, конечно же.

И безусловно,мне прекрасно известно, для чего Брайс меня вызвала. Она была строга настолько же, насколько и прекрасна - у неё не было выбора. А Лев, словно самоуверенный юнец, подвёл её, поставив под угрозу абсолютно всё, что мы делали в последние пол года. И всё из-за одной среднестатистической девки. И всё из-за его любви к развлечениям. Мне не довелось его встретить до того, как создательница сказала явиться к ней. А жаль.

- Мне безусловно известно, зачем я здесь. Глупо играть  в незнание и делать удивлённый вид,  словно всё узнаю впервые. Я слишком уважала Брайс для того, чтобы оскорблять её подобным наигранным поведением. К тому же, фальш подобных моих заявлений сочилась бы насквозь. Мы с Мантикорой всегда знали, что происходило в рядах солдатов моей создательницы. И должны были нести за них солидарную ответственность.

- Мне не довелось ещё пока встретить его, он не вернулся. Но будет жестоко наказан сразу же, лишь только тень его мелькнёт на горизонте. Мантикора сказал, что займётся им лично.  Я помогу. Нам не нужно называть имён для того, чтобы понимать, о ком именно идёт речь. Вариантов тут быть не может, Лишь один из нас оказался глуп и самоуверен настолько, чтобы подставить Брайс, в угоду своим развлечениям. Не намеренно, это точно. Никто из нас не был способен предать её. Но по глупости, отнюдь не внесённой в его генетический код. Оставшейся с тех времен вероятно, былых.

К тому же, он - мой сын. Не в этом веке, мы оба были воссозданы благодаря мисс Уэйн. И всё же, эта память, как и чувства, тоже остались при нас. И от того считаю, что меня он подвёл больше прочих. Я - воссозданный организм, созданный по образу и подобию самой Брайс. Внешне не отличимая, я получила в дар от неё больше, чем могла бы мечтать, находясь во мраке царства Аида. И никогда не дала бы повода разочароваться во мне. Даже если ошибку, что почти привела к провалу, совершила не я.

- Мы всё исправим. Сфинкс скоро вернётся и доложит обстановку на ближайшее время. Мы с Мантикорой всё решим. Неприятное чувство  клубится где-то в сердце клубком ядовитых змей, дерущихся между собой. Меня не отравить их ядом, но в больших количествах он может быть весьма неприятен.  И глупость сына, совершившего столь фатальную ошибку, сродни этому чувству. Я не несла за него полную ответственность, он был воссоздан полноценным. И всё же, он был моим ребёнком, что подвёл ту, которой я была предана на всю сотню процентов из десяти. Могло ли это не вызывать мою первобытную ярость? Могло ли это не порождать горечь во рту?

Но я не демонстрирую чувств, находясь рядом с Брайс. Она ценит меня отнюдь не за эмоциональность и привязанность к кому-либо, кроме неё. С другими я могла быть яростной и жестокой. Возле неё же была спокойна и предана, отнюдь не потому, что так было заложено. Мои чувства к ней перешли на качественно иной уровень, совершенно не связанный с тем, что было заложено в мой генетический код при возрождении. Я - её творение, преданное ей до конца дней своих и даже после. Только создательница и её благосклонность ко мне, имели в конечном счёте, решающее значение.

Можете называть меня циничной сучкой, но я, откровенно говоря, не очень люблю все эти посиделки за право выразить наибольшие страдания. Особенно со стороны тех, кто отношение к покойному имел самое посредственное. Создаётся впечатление порой, что людям просто нравится быть приобщёнными к трагедии. Почему бы и нет, если это будет достойно оценено публикой?
Так что, да пошли бы они все нахрен отсюда, будь  в том моя воля. И громкие завывания меня раздражают куда больше, чем постные лица тех, кто приехал сюда по необходимости. Так надо. Так принято. Мы приедем, чтобы потом приехали к нам.
А я вот нахрен не хочу, чтобы из-за меня устраивали потом подобное сборище, со скорбным священником,который вряд ли вспомнит через пол часа,как меня зовут, рыдающими вдовушками и подростков, которых отпинали на кладбище родители, чтобы всё как у людей было. Пусть лучше сожгут, к чертям собачьим.  А прах мой скурят или развеют на Бродвее.
Отец не был особенно хорошим человеком. По-крайней мере, именно таковым я его не помню. Не особо замечательный папаша, бросивший нас с матерью и откупающийся подачками по мере необходимости. Не  слишком хороший муж, если судить по тому, что говорила моя мать. И вообще конченный выблюдок, если цитировать дословно мою бабулю. Мужчина, благодаря которому я появилась на свет, если сконцентрироваться на том, что думала о нём я.
И свои чувства относительно произошедшего я пока понять не в состоянии, честно говоря. Мы не были настолько близки, чтобы я сейчас убивалась от горя и кидалась на гроб с патетическим "на кого же ты меня покинул, папочка". Девочка вполне самостоятельная, я привыкла заботиться о себе и в излишней опеке, которой у меня и не было никогда, не нуждалась. Так что можно сказать, ничего особо важного я в день, когда не стало моего дорогого папочки, всё - таки не лишилась. Нечего завывать и устраивать страдания прилюдно.
Хотя, внутри что - то есть. Не могу объяснить это чувство, на него не подбирается никаких подходящих слов. Что - то, похожее на раздражение, но смешанное со стабильной грустью. Или каким-то горем, поделённым на равные части, состоящие из равнодушия. Не знаю и  копаться не хочу. Я не очень сильна во всей этой хрени с глубокими внутренними чувствами. И предпочитаю в них не нырять.
Но на похороны конечно приехала, несмотря на протест бабули. Не знаю уж, что они с отцом не поделили в последние годы, но такой раздражённой я не видела её даже в тот момент, когда она заподозрила, что я могу встречаться с девушками. Кто - то кому-то из них наступил, судя по всему, на хвост, и сделал это знатно, шипованными ботинками. По-крайней мере, из всей приличной речи, посвященной усопшему, я вычленила только"и" и "на". За остальное же, вздумай я повторить это вслух при ней, она вымыла бы мне рот с мылом. Для меня в нашей семье это было всегда самым удивительным.
Так что, вполне очевидно, что из всей женской половины нашей семьи, на похороны прилетела только я.  В чёрном платье, приятно подчёркивающем фигуру и в тёмных очках, чтобы не дай Бог, кто заподозрил грусть. В отличии от большинства окружающих идиотов, все свои чувства я предпочитала оставлять при себе.
Да и чем мне здесь, и с кем, делиться? Я не знала ни круга общения отца, ни его приятелей из бара, ни других женщин, если  у него их было несколько. Я вовсе не желала налаживать никакие родственные связи с его семьей и совершенно не видела смысла встречаться с другими "бабулями" и "дедулями", если они ещё были живы, конечно же. Всё, чего я хотела - спокойно попрощаться с ним, находясь на кладбище, без лишних и пагубных эмоций, выслушать завещание, на чтение которого меня пригласили, а затем - свалить. Просто и без лишних прощаний, в дурацкую квартирку Рейчел и Курта, где  я временно обустроилась в Нью-Йорке. Никогда не была поклонницей торжественных мероприятий, если не выступала на них в главных ролях. Хотя, на подобном бы естественно, не хотела.
- Господи. Для кого столько церемоний? Для покойника, которому уже явно без разницы? Мне часто говорили, что за едкостью я прячу истинные эмоции.
"Когда я умру, не дай Бог кто подумает, что я была доброй".
Может быть и так. Пофиг. Я не обязана отчитываться перед обществом за свои чувства.
Говорю вслух, просто так, совершенно не задумываясь. Мои слова не относятся ни к  кому в общем-то и направлены исключительно в пустоту, чтобы разрядить напряжённое молчание, пока всё готовится. В свою защиту могу сказать, что даже делаю это тихо, дабы не вызвать никаких лишних волнений в рядах трагиков. И всё равно слышу раздраженное шипение в свою сторону и замечаю качающиеся в осуждении головы. 
- Что? Еще скажите, что здесь не только для того, чтобы поесть после похорон на халяву. Даже не скрываю желчи, струящейся из моего голоса, совершенно не представляя, кем являются эти три несчастливые кумушки одного возраста, что замерли неподалеку. Помимо того, что я не хочу копаться в своих чувствах, мне ещё и смертельно скучно, пока идут приготовления. А это  редко заканчивалось для окружающих хорошо.
- Эй, ты на похоронах, а не в тёмной подворотне, ходи аккуратнее. Мне не нравится, когда меня задевают, даже минимально, плечом. Вокруг себя я обожала создавать  вакуум, в которой никто не мог влезть, никто не мог меня тронуть. Так что, нехрен это было делать и на похоронах. Чужая смерть же не индульгенция от всех грехов.
С лицом, не предвещающим ничего хорошего для невежды, поворачиваюсь к парню, меня толкнувшему и ..застываю там же, где и была, судя по всему, с тем же выражением лица. Потому что встретить здесь Пенни, того самого чувака из Нью-Йорка, я никак не ожидала. Насколько мал этот дерьмовый мир, если мы умудрились пересечься на похоронах моего отца в глубоком захолустье? Боже мой. Он - то к этому всему какое имел отношение?
- Какого чёрта?! Этих двух слов, сказанных с нужной интонацией, достаточно для того, чтобы выразить всю степень моего возмущения сейчас. Во-первых, я не хотела, чтобы кто - нибудь из тех, с кем я когда-либо трахалась, видел меня при подобных обстоятельствах, а во-вторых. ..ну какого чёрта? 
- Только не говори, что ты один из сладеньких сыночков этих отвратительных бабулек, которые обожают таскаться по чужим похоронам. А то меня стошнит, серьёзно. Я может и никогда не была особенно разборчива в сексуальных связях, но никогда не собиралась ничего мутить  с ... не могу объяснить. С теми, кто сопровождает пожилых родственниц на подобные мероприятия и там вместе с ними убивается, к примеру. При всём отсутствии мерзотных фактов в этом, приятно бы мне не было. Да и Пенни мне, при нашем немного тесном знакомстве, показался отбойным парнем, которым чужды все эти ритуальные песнопения. Думала, он подобные мероприятия с уверенностью посылает нахрен.
- Боже мой. Стоило приехать в эту жопу мира, покинув Нью-Йорк, чтобы встретиться с тобой. Сладко улыбаюсь, рассматривая Пенни, но даже вид не стараюсь сделать, что это было дружелюбно. Совсем нет. Подобное я приберегу для кого-нибудь иного. А с Уильямом же [да, я выяснила это, порывшись в его вещах, пока он спал], который таковым себя никогда не называл, у нас было что - то вроде шатко - позитивного нейтралитета. В тех масштабах, что подходили нам двоим. Мы могли посылать друг друга с чувством и надолго, а затем оказываться в одной постели, в очередной раз напившись. Чтобы после вновь послать друг друга в далёкие дали  и абсолютно не беспокоиться о судьбе и передвижениях друг друга.
- Серьёзно, что ты  тут делаешь? Если решил, что здесь бесплатно наливают, то я посоветовала бы тебе уже сейчас направиться в дом, пока там никого нет, потому что потом набегут гиены. Ты из тех, кто толкается по похоронам и свадьбам, в качестве гостя, чтобы бесплатно кормили? Ухмыляюсь, подумав об этой мысли всерьёз. Никакого чувства такта по отношению к Пенни я не испытываю, а потому, могу позволить говорить себе абсолютно всё, что вздумается. И он, прошу отметить для протокола, отвечал мне всегда тем же.
- Сама бы свалила, если бы не нужно было присутствовать. Но так заклюют же потом. Бросаю презрительный взгляд на окружающих сквозь стёкла тёмных очков. Вообще, я не ушла бы отсюда и сама возможно, по доброй воле. Потому что это был  мой отец и я чувствовала странную, практически непонятную для меня потребность находиться здесь. В которой конечно же, никому и никогда не признаюсь. Всегда можно сказать, что я всего лишь ждала завещания, в конце концов. В такую правду относительно меня, надо полагать, все поверят. А в каких - то там родственных чувствах по отношению к человеку, который не дал мне ничего, кроме жизни, я признаваться не хочу. Слишком жирно будет.
- Эй, заснул? Ау-ау, Карлсон, Малыш на проводе. Щелкаю пальцами перед лицом слегка застывшего Пенни, напоминая ему о своём присутствии. Я не больно стремилась встречать его  вне договоренностей, в самых неожиданных местах, но могла признаться, что увидеть хоть одну знакомую физиономию, на фоне всех этих постно-страдающих лиц, было прикольно. Я как минимум, не была одна, кто не захлебывался рыданиями, наблюдая  за тем, как священник к чему-то там готовится, пока гроб  ещё не прибыл на место.
И всё же иронична судьба, грёбанная сучка. В чувстве юмора ей точно не откажешь.

- Я сейчас сдохну от скуки, - раздается в наушнике раздраженный голос Ковальски, который в течение последнего часа слонялся вокруг здания лаборатории, которая стала целью грядущей операции. Ему нужно было оценить степень охраны, а также прикинуть возможные пути отхода. Учитывая габариты Джо и довольно запоминающуюся внешность, все остальное время ему придется провести в номере. Если все пойдет по плану, разумеется. Их задача была простой - всего лишь разведка и уточнение полученных данных, прежде чем группа приступит к активным действиям. На Джо свитер с эмблемой баскетбольной команды Нью-Йорка и соответствующая бейсболка, а в руках только мобильный телефон, с помощью которого он делает снимки здания.

- Вы уверены, что это наша цель? - в сотый раз задает вопрос великан, выпивая уже пятый по счету стакан крепкого кофе. Сейхан закатывает глаза в ответ на его вопрос, предоставляя другим право успокоить мужчину и не отвлекаясь от смазки своего любимого Зиг-Зауера. Заряженная обойма лежала рядом. Кобура же ждала своего времени. Простые и привычные действия успокаивали ее и помогали настроиться на миссию. Бывшей наемнице сложно было адаптироваться к новому ритму жизни, но все же у нее нет причин жаловаться. Грейсону Пирсу удалось невозможное - благодаря ему у Сейхан открылось второе дыхание, она буквально начала новую жизнь. У нее появилась новая семья.

- Не тебе жаловаться, Ковальски, - недовольство Монка буквально можно пощупать, он тоже оставлен за бортом, ему предстоит сыграть доставщика, который ошибся с адресом. На самом деле, в коробке был передатчик, который поможет хакерам Сигмы проникнуть в систему интересующей организации. Коккалису нужно лишь прикинуться дурачком и отвлекать внимание охраны какое-то время, все документы были заранее подготовлены. Задача Монка проста - потянуть время и позволить вирусу проникнуть в компьютерную сеть. И он успешно справляется с заданием.

Я работаю с детьми, - несколько раздраженно, с улыбкой думает Сейхан, с щелчком вставляя обойму в пистолет. Это лишь мера предосторожности, их легенда и прикрытие идеальны - никаких проблем возникнуть не должно. На ней из одежды лишь белье, и это женщину ничуть не смущает. Помимо нее в комнате находится только Грейсон, все остальные оперативники устроились в соседнем номере. Кэт забронировала для этой операции два соседних номера, обеспечив также и прикрытие. Всего лишь очередная фармацевтическая компания, которая желает слияния с более крупной. Сейхан и Грею предстояло играть представителей такой компании. Они тщательно готовились, изучая данные и сопутствующие документы, чтобы поддерживать диалог с главой компании. У них назначена встреча на пять часов.

В идеале, Грей и Сейхан под фальшивыми именами просто придут на эту встречу. Разведают информацию. А также при удачном стечении обстоятельств, оставят жучки в стратегически важных местах. И потом уйдут, оставляя основную работу хакерам и компьютерщикам. И лишь при наличии доказательств начнут действовать. Встреча была организована на высшем уровне. Связи Кэт пригодились, как никогда. Она действительно была неоценима.
Такой был план.

- Грейсон, - Сейхан слегка сжимает предплечье Пирса, негромко вздыхая, - Держи себя в руках, - девушка передергивает плечами, усмехаясь. Она успела изучить Грея за время их знакомства и знала, на что он способен. Также она знала, как он реагирует в той или иной ситуации. В ней не было ни капли страха, потому что была вера в него. Они составляли идеальный тандем. Научились угадывать действия друг друга.

- Кстати, помоги мне, - для встречи Сейхан выбрала черное платье, которое застегивалось со спины. Она планировала после прикрыть кобуру с пистолетом строгим пиджаком. Ей нравилось их полное взаимопонимание. - И поторопись, у нас сорок минут до встречи, - Сейхан окидывает его оценивающим взглядом, оставаясь довольной. По легенде Грей является вице-президентом компании, которая надеется на слияние, а Сейхан предстояло играть роль его секретаря.

Что может быть сложного?

Диане страшно.
И это чувство дезориентирует амазонку, практически выводит ее из строя, заставляет действовать импульсивно, допускать ошибки. Ей не хочется этого признавать, но ей действительно не следовало буквально-таки похищать Сти... Франклина Фостера с того склада, а после отдавать приказ Киборгу. Вся ответственность целиком и полностью лежала на ней, и она готова была встретиться с последствиями лицом к лицу. Но ей все же не пришлось. Может быть и Брюс, и Виктор совершенно не скрывали, что они не одобряю ее действия и считают их, как минимум, непродуманными, оба встали на ее сторону перед всем остальным миром, выставив все как заранее спланированную акцию, заявляя, что у них была информация, что эта группировка может угрожать не только одному городу, но и их стране, списывая произошедшее на случайное совпадение, а действия Дианы - попыткой спасти их агента, который мог бы оказаться в смертельной западне. А передатчик она вырубила, потому что ее личность продолжала держаться в тайне от большинства разведывательных агентств. А усилия Брюса помогли даже вывернуть это в свою пользу, еще раз подтвердив необходимость вывода Лиги Справедливости на новый, официальный уровень, который предполагал бы сотрудничество и обмен информации.

Но если честно, дочери Зевса впервые за все время ее существования, действительно было наплевать, что о ней могли подумать.
Её Стивен Тревор был жив. Это единственное, что ее волновало. И поэтому Диана боялась - боялась, что все происходящее лишь сон или еще хуже, навеянный кем-то из ее врагов мираж_ лишь иллюзия, призванная вывести из строя Чудо-Женщину и пошатнуть ее авторитет в глазах общественности, очернить ее репутацию и может быть даже открыть всему миру настоящую правду о ней. Правду, к которой никто не готов. Боги и монстры существуют по сей день.

Сердце предательски пропускает пару ударов, а после нагоняет их в ускоренном ритме, когда их пальцы на мгновение соприкасаются и она заглядывает в глаза мужчины. Боги, как же он красив. Она не отрывает взгляда от его лица, внимательно наблюдая за его реакцией, замечая бледность, появляющуюся, а после меркнущую улыбку, задержанное дыхание, когда приходит узнавание. Непроизвольно, она делает полшага вперед, оказываясь на расстоянии руки от него, борясь с желанием обнять его и поцеловать, вложив в поцелуй все свои чувства. Вместо этого Принц лишь прикусывает нижнюю губу, пытаясь понять, как она может помочь ему. И что вообще, великий Зевс, тут происходит. Каким-то совершенно непостижимым образом, но Диана была уверена на сто процентов, что перед ней сейчас именно её Стив, тот самый, который пожертвовал свою жизнь, чтобы спасти других. Тот самый, кого она не переставала любить даже по прошествии целого века.

- Бельгия, а если быть точнее, Ничья Земля, ноябрь, 1918 год, - на губах против воли появляется несколько грустная улыбка, стоит Диане вспомнить тот день, а после ту единственную ночь, которую им довелось провести вместе. Сейчас Принц с иронией думала о том, какой наивной она была тогда, а на щеках появлялся румянец от смущения, когда она вспоминала их первый откровенный разговор на лодке по пути в Лондон. Что же, Стив Тревор переубедил ее. Но ей стоит вернуться в настоящее, потому что оно гораздо важнее. Его слова заставляют ее сердце биться чаще, а горькому комку встать поперек горла, мешая дышать и говорить. Ей требуется долгое мгновение, чтобы унять волнение и взять контроль над телом.

- Это наша.. моя команда, они помогали мне во время Первой Мировой и после неё, - она подходит еще ближе к мужчине, вставая рядом с ним, чтобы тоже видеть фотографию и протягивает руку, указывая на мужчину по свою левую руку, - Это Вождь, а рядом с ним Чарли, он отлично пел, но вот стрелял не очень, - Диана мягко улыбается, позволяя светлой грусти о своих друзьях накрыть ее. Ей довелось похоронить их всех, и это наложило на амазонку определенный отпечаток. - А это Самир, - указывает пальцем на мужчину в забавной шапочке, не позволяя себе утонуть в своих переживаниях. Она уже оплакала их всех. - он был шпионом и знал чуть меньше языков, чем я, - Принц с ностальгией вспоминает их не прекращающиеся споры по этому поводу.
Грудь сдавило в предвкушении самого трудного. Остался последний неназванный человек на фотографии. И этот человек стоял сейчас рядом с ней. Дочь Зевса делает ненужный ей лишний вдох, называя его имя.

- Капитан Стивен Тревор, и мне жаль это говорить, но у него не осталось... - горло сдавило спазмом, Диане приходилось сдерживать рвущийся изнутри всхлип, - Его род прервался, - она все же находит в себе силы продолжать их разговор. Принц негромко смеется от его попытки пошутить и разрядить обстановку, но страх сильнее сдавил ей грудную клетку - ей казалось, что кто-то нанес ей сильнейший удар в живот, выбивший из легких разом весь воздух.

- Мне жаль, но я действительно не знаю, что происходит и как я могу помочь тебе. Ты... ты не просто выглядишь, как он, твои сны могут символизировать воспоминания, но я никогда не сталкивалась с подобным,  - беспомощность и незнание, что делать дальше, неимоверно раздражают Чудо-Женщину, но возможно, сейчас действовать должна Диана. И, поддавшись внезапному порыву, амазонка подается вперед и положив руку на щеку мужчины, мягко поднимает его лицо и поворачивает голову к себе, прежде чем прикоснуться к его губам в нежном, но чувственном и коротком поцелуе.

Лорна хорошо помнит, как вздрогнула, когда услышала от кого-то в первый раз вопрос: "А Магнето не твой отец?" В дальнейшем чаще этот вопрос она слышала в другой формулировке, уточнялось наличие любого родства с этим известным многим мутантом, но в самый первый раз это был именно выстрел в цель. Она услышала в чужих устах то, о чем думала сама, домыслы обрели материальную форму. При рассмотрении возможности того, что Магнето может оказаться ее отцом, она говорила себе, что это ей лишь хочется, чтобы это было правдой, ей нужен если не кровный родственник, то кто-то, с кем можно поговорить о том, что поймет лишь человек со способностями, иными словами - ей нужен близкий друг-мутант. Время шло, мечты уходили на второй план, потому что мечты - хрупки и непрактичны, нельзя жить в иллюзии, строить хрустальный замок, в котором ты - принцесса, которую когда-нибудь кто-то обязательно спасет. В реальности так не бывает, нужно самому строить свое счастье, определить задачи и границы того, что ты считаешь допустимыми действиями для достижения поставленных целей. А дальше - драться до последней капли крови, ни шагу, ни дюйма назад. Можно поменять свои взгляды, это не считается Лорной чем-то зазорным, нормально - идти по жизненному пути, развиваясь, меняясь, обновляясь. Но если ты во что-то веришь, то будь готов отдать все за эту идею, гори ей, быть может, ты сгоришь ради нее, но так и должно быть, иначе зачем жить наполовину? Всегда можно отступиться и упасть, разбившись, залечивая раны, чувствуя эту саднящую боль, но Лорна точно знает, что стоять на месте и ждать, пока мир вокруг изменится к лучшему, это не ее путь. Ей хочется действовать, принимать решения, пусть и ошибаться, но все-таки действовать.

Эрик не выказывает особого расположения, не дает ей понять, что испытывает к ней какие-то родственные чувства. Это взвешенный подход. Если посмотреть на ситуацию со стороны, то девушка не смогла бы объяснить, почему кто-то мог бы запомнить визит случайного человека, разговор, не несущий никакой ценной информации. А ей эта встреча не просто запала в душу, она до сих пор сохранила ту безделушку, которую он подарил. "Похоже на талисман на счастье", - пожала тогда плечами тетя. Она не носит с собой его каждый день, но эта вещь прошла вместе с ней через многое. Она забрала ее, когда уехала от Дэйнов, этот амулет был при ней все эти многочисленные переезды, побеги от властей, не потеряла она его и пока была в психиатрической больнице.

Все несколько сложнее, чем кажется на первый взгляд. Лорна плохо помнит маму и папу, лишь обрывки, которые будто бы замарало отвратительным пятном то воспоминание о ссоре, которая произошла из-за нее. Отец не сдерживался в выражениях, хоть и тогда она была слишком мала, чтобы понять масштаб проблемы. В детстве все кажется проще, фиксируешься на основном. Лорна не вспомнит все слова, которые тогда произносились, с годами воспоминания выцветают, но тот взгляд, полный ненависти, с которым отец на нее смотрел, еще долго снился ей в кошмарах. Тщетно пытается она вспомнить что-то, что было потом, после этой ссоры, что-то всплывает в памяти, но она не уверена, было ли это до или после той ссоры, оставившей на ее сердце шрам. Затем эта авиакатастрофа, после которой у Лорны остались только дядя и тетя. Они не пытались ей заменить настоящих мать и отца, но не стали ей и приемной семьей. С раннего детства они были и оставались для нее Дэйнами, потому что старались будто бы дистанцироваться от нее. Вопросы, требующие ответа, никуда не исчезли, но игнорировались Дэйнами с той же настойчивостью, с которой они прятали ее настоящий зеленый цвет волос. Можно было противиться, не давать красить волосы, говорить до сорванного голоса, повторяя свои вопросы, но Дэйны были непреклонны, и Лорна сдалась. Они ведь не были плохими родителями: за все прожитые вместе с ними годы на нее ни разу не подняли руку и редко повышали голос, наказывали ее лишь тогда, когда она действительно забывалась. Лорна не была трудным ребенком: ей было непросто угодить, но с ней можно было договориться. Она не проявляла особой агрессии, не совершала жестоких актов насилия, даже крылья бабочкам не обрывала в детстве, как делали другие дети, из чисто исследовательского интереса: что будет делать бабочка потом? Лорна не была хуже других детей, не была впрочем и лучше, она была такой же, как все остальные. И не понимала, почему дядя с тетей будто бы строят между ней и собой невидимую стену. Она хорошо понимала, что в ней есть что-то особенное, но необычный цвет волос не казался ей причиной для такого особого отношения.

Когда в Лорне проснулись ее мутантские способности, она смогла наконец дать название этому непонятному ощущению: страх. Вот, что разделяло ее и родственников. Дэйны знали, что она мутант, выделяли ее, как отличающуюся от них, не понимали и поэтому боялись. Лорна может принять такое отношение, чувства не так-то просто взять под контроль. Простить она не сможет им того, что они даже не попытались разглядеть в ней личность за все эти годы, видели лишь мутанта, бомбу замедленного действия и ждали, когда она взорвется. Обидно сейчас, что Эрику в общем-то тоже не нужна сама Лорна, его интересуют лишь ее способности как мутанта. Чертовски злая шутка, судьба. Столько мечтать об ином, искреннем отношении, чтоб встретить спустя годы все то же самое, но под другим соусом.

Лорна пожимает плечами, мол, хочешь, покажу, жалко мне что ли, и ничего не объясняя, уходит в другую комнаты, по пути отметив, что от внимательного взгляда Эрика не укрылись ее синяки. Впрочем, она не сомневается, что он подметил здесь каждую мельчайшую деталь, просто не стал об этом говорить. Неважно. Лорна идет в свою комнату и быстро находит оставленную много лет назад Эриком безделушку, которую и приносит и кладет перед ним на постель.
- Я тебя прекрасно помню, - все, что может сказать ему сейчас она. Поднять в воздух такую легкую вещицу не стоит никаких усилий.

- Все? - насмешливо произносит Лорна. - Представление окончено? Ты только за этим сюда приехал - посмотреть на мутанта?

Она бы прекрасно подошла для рекламы жвачки - одной из тех, что я видел в телевизионных салонах, их витринах, стоя на улице в ожидании очередной серии Рыцаря дорог. Например, жвачки... с о   в к у с о м   я д а. Брэнди Линн - ну вот, теперь я не могу отделаться от мысли, что Вилли с ней спал и он остался в живых - почтила меня своим присутствием.
- И я рад тебя видеть, Брэнди. - Язвлю в ответ и останавливаю раскачивающуюся грушу, переводя взгляд на блондинку. Какой обманчивый цвет волос. А говорят, что блондинки не блещут умом. Вряд ли ее случай. К сожалению для меня, возможно. В моем кратком экскурсе по членам академии Брэнди числилась в списке нацистов, и ей это, сюрприз-сюрприз! - шло. Ее взгляд, которым она смотрела практически на всех, сверху вниз, уже должен был нагонять страх и желание прислуживать, как песик. Но не на меня уж точно. Я привык, что люди смотрят на меня свысока, как на помои. А поживи на улицах всю свою сознательную жизнь, и не такое отношение к себе снискаешь. Когда ты роешься на Юнион-сквер в мусорном баке, куда какой-то чувак только что закинул недоеденный чизбургер, то не особо задумываешься о своем унизительном положении и косом взгляде полицейского на перекрестке, ведь ты не жрал толком ничего со вчерашнего утра. Я привык, что меня считали крысой все вокруг, паразитом, подъедающим объедки. И знаете что? Мне плевать. Плевать, как смотрит на меня Брэнди, срать, насколько я придавил каблуком ботинка достоинство и раздутое до размеров земного шара эго Чико. Жизнь - это выживание. Я понял это уже давно. И в этой сраной игре я непременно выиграю. Безусловно, не без потерей, но где потеряешь, там найдешь, так говорят?
Я хотел было открыть рот, чтобы сделать комментарий по типу "извини, у тебя почерк, как у курицы лапой, что вообще не далеко от правды", но меня остановили ее слова. Хмурюсь и выпрямляюсь, поднимая бутылку воды с пола, почти не мигая смотря на Брэнди. Да... Да ладно! Приоткрываю рот, щурюсь и качаю головой, плохо скрывая улыбку.
- Так это твоих рук дело? - Тихо и коротко смеюсь, отвинчиваю крышку, но не спешу делать глоток. - Серьезно? Тебя так заботит мое присутствие в этой школе, что ты себя так утруждаешь? О, да это же убийство в мою честь! - Снова качаю головой и, сделав глоток, вытираю рукавом губы.
Мне должно быть страшно? Да, я уверен, что эта девчонка и глазом не моргнет, сворачивая мне шею во сне или переламывая хребет. Здесь каждый как на подбор - идеальные машины для убийств. Казалось бы - что я здесь забыл? Вряд ли мне здесь было место - я приходил к этой мысли каждый день, открывая глаза. Но у меня была цель. Своя. Цель  з а ч е м  я должен научиться убивать. Не развлечения ради. Не для потехи. Не затем, чтобы меня кто-то похвалил. И не для получения зачета. Понимал ли хоть кто-то это чувство? Когда ты д о л ж е н. Обязан самому себе закончить то, что начал.
- У меня никогда не было друзей, Брэнди. А у тебя они есть? Подожди. Дай угадаю. Друзья, которые для зачета тебе нож в спину воткнут? Не знаю, как у вас тут работают правила, но уверен, кто-нибудь из них мог бы попытаться. - Понижаю тон и добавляю почти шепотом:
- Или спит и видит, как сделает это, чтобы не быть твоей шестеркой.
Я одиночка. Всегда ею был и буду. Никому не доверяйся на сто процентов, даже себе, держи ухо востро и не проморгай тот момент, когда нажил себе врага. Последнее проморгать конечно сложно. Особенно тут. Буду эгоистом, но скажу, что почти каждый второй с удовольствием бы посмотрел, как меня вздернут, скажем, на крюке. Я чувствую напряжение, я знаю, что хватит одной вспышки, и Брэнди уложит меня в мгновение ока на обе лопатки, она может убить меня, сломать меня, но... Она не станет. Как минимум - марать руки. А вместе с ними и свое имя.
- Я здесь, потому что мастер Лин выбрал меня. И если ты хочешь поставить под сомнение его решение, то валяй. Ты знаешь, где его искать. Правда он сегодня не в духе... - Припомнив размашистый удар, я осторожно коснулся носа и затем посмотрел на большой палец - крови больше не было. Прекрасно. Хотя бы одна хорошая новость за этот день. - По твоей же милости.
Я не стукач, и несмотря на то, что эта нацистка хочет сломать мои планы, я не поддамся. Хотя очень хочется. Справедливость в этих стенах имеет другое значение, отличное от словарного - это я понял уже тоже. Здесь она работает против тебя. Здесь она убивает тебя, уничтожает, втаптывает огромным ботинком в грязь.
Я уже влип, поздно бежать, Мария уговаривала меня, когда мы хотели убить Чико во сне, твердила, что так будет лучше. Для кого? Для меня? Или для того ублюдка, который будет и дальше разъезжать в своих лимузинах и махать публике с фальшивой улыбкой, набивая деньгами свои карманы? Для кого это будет лучше? Для сволочных школьников в этом заведении, которые ненавидят не то что друг друга, но набрасываются на каждого новичка, как свора диких собак? А ведь им только в радость. Хоть какая-то забава, из этого можно сделать зрелище, рубить деньги на ставках - о Боже, как долго этот сопляк продержится? Кто-нибудь уже, может, просрал доллар-другой из-за моего упрямства. Жаль они идут не на мой счет. Зато на мой счет выпадают их обиды, их злость. Я чувствую в этих стенах такую мощную ауру ненависти - тут даже экстрасенсом быть не надо. Я чувствую опасность. А это моя среда обитания. Я вырос в опасности, и она уже не пугает меня. Пускай я и знаю, что однажды могу не проснуться в своей кровати, я не побегу. Хватит бегать. Достаточно.
- Знаешь, я не первый и не последний новичок и даже не еврей. Признайся, тебя просто все это забавляет. Как и всех здесь. Издеваться над тем, кто не даст сдачи, потому что зеленый. Тешить свое эго. Так вот. Ты уже не первая, кто желает моей смерти. Так что вставай в очередь.

Добро пожаловать в Миднайт, штат Техас" - так гласит табличка на въезде в город. По сути там нужно было повесить пару десятков предостерегающих знаков или табличку "Город для фриков", что переводилось как для всякой нечести, которую сюда тянуло из-за завесы. Им удалось. Они победили. Они сохранили свой дом. Но иногда Кавано казалось, что стоило его защищать не от нечести, а от людей. От первых всегда знаешь чего ждать, а вот от вторых... Это проблема куда более серьезная, чем бешеный суккуб или что-то в этом роде. Теперь они могли бы перевести дух. Все также закрывать в полнолуние святого отца и думать, что жизнь пришла в норму. Но беда не приходит одна. Они это выучили, даже если не особо просили этот урок.

Сначала реконструкция отеля, чему они все противились. Менфред сразу же сообщил о том, что там слишком много духов и они явно не собираются дружить с постояльцами отеля. И это было проблемой потому, что саботировать стройку это будет очень не просто. Естественно Оливия предлагала запугать строителей до смерти и сделать так, чтобы они исчезли, но в их случае все было далеко не так просто. Да и лишнее внимание полиции после всего, что здесь было то же никому на пользу не пойдет. Именно поэтому они старались вести себя как обычно. Правда появление новенькой в городе несколько насторожило всех, но разве, что Оливия относилась больше всех с подозрением. Но теперь Фиджи была уверена, что ей можно доверять. Пусть не совсем, но можно. Пока жителям города она вредить не собиралась. Кавано как всегда сделала свое фирменное печенье, оно ещё никогда не подводило.

Этим вечером они все сидели в своем зале в кафе, шутили чувствовали себя более менее спокойно. Сегодня кажется ничего ужасного не предвиделось, но от чего-то дурное предчувствие совершенно не оставляло её. Она все время чувствовала, что будет что-то не хорошо. Обязательно должно быть что-то, что испортит хороший вечер. Может быть сказываются все те послания, что она получала от ведьм, от темных ведьм. Они не слишком обрадовались тому, что Фиджи отказалась от дара демона и закрыла врата. За это они решили, что накажут её. Жаль только, что она не могла представить, что будет и справедливо считала, что с парочкой сбрендивших ведьм справиться сама. Потому то ничего и не говорила друзьям, даже Бобо. Мистер Улыбашка говорил, что она совершает большую ошибку, но она считала, что это не так. Да и если всерьез будут проблемы тогда все расскажет.  А пока она не собиралась создавать новых проблем.

И все было хорошо пока она услышала голос своего кота, который сидел рядом с её стулом. Для её друзей это уже было не в новинку, а вот Аманда пока не знала, что кот говорит. Но он сообщал о пожаре и ведьма не стала вдаваться в подробности. Просто выбежала из зала, в другом зале кто-то увидел зарево в окне и стал кричать. Люди стали выбегать из здания на улицу. Здесь было принято помогать друг другу. Ведьма бежала быстрее остальных. Она уже знала, где этот пожар и теперь могла потерять все. Видимо ведьмы перешли в наступление. Кто-то бросился звонить в пожарную, но уже сейчас Фидж знала, что справиться так просто нельзя было. Это был магический пожар. Его не остановить водой. Это было предупреждение. Сейчас горела её теплица, где она выращивала свои растения. Восстановить все будет не просто. Пока же ей приходилось лишь делать то, что она могла. Тушить пожар, который мог перекинуться на другие дома. Ей не хотелось причинять вред кому-то или чтобы кто-то из-за неё страдал. С большим трудом ей удалось погасить пожар.

Ваня прикладывает к плечу скрипку, склоняя к ней голову и держа подбородком. Она до сих пор помнит, как мама терпеливо учила ее держать скрипку правильно, чтобы не затекала шея и не болела спина. Тогда этот инструмент казался девочке слишком громоздким, держать его было тяжело, но мама продолжала раз за разом поправлять ее голову, приучая просто держать инструмент. Спустя год Ваня принимала верную позу уже инстинктивно, не задумываясь, как наклонить голову и приподнять плечо. Все это занимало у нее не больше секунды, казалось, скрипка сама занимает положенное место, как послушная собака или любимая кошка. Пальцы изящно ложатся на гриф, чувствуя под подушечками пальцев упругие струны. Ваня на секунду проводит по ним пальцами, но звука почти не слышно – не хватает одного важного элемента. Этот элемент – смычок- становится продолжением другой ее руки, она взмахивает им легко, картинно и эффектно. Этому ее тоже учила мама, напоминая, что музыкант – это не только умение играть на выбранном инструменте и чувство нот. Это еще и красота подачи себя и своей музыки. Ваня никогда не обладала особой грацией, была довольно нескладной, но элегантности музыки мать сумела ее научить.

Из-под ее смычка раздаются первые звуки, робкие, как шелест ветра. Казалось, скрипка пробует говорить, начиная с шепота, чтобы убедиться, что не потеряла голос и былое звучание. Постепенно звук становится громче, яростней, красивей, вырисовываясь в целую музыкальную картину, написанную когда-то давно в маленькой городке Германии, тем, кто умел рисовать нотами. Ваня водит смычком по покорным струнам, совсем не замечая тот, мор, что ее окружает. Ветер, поднимая в воздух кирпичную пыль от оставленных руин, разносит ее музыку далеко, отчего кажется, будто музыка везде, она огибает разрушенные здания, брошенный мусор, разбитые стекла пустых домов с сорванными крышами и тлеющими внутренностями. Музыке плевать, был ли на земле Апокалипсис, она будет жить, пока на земле будет хоть один музыкальный инструмент, пока ветер поднимает в воздух обожжённые обрывки газет и рекламных объявлений. Музыка вечна, и ей все равно, кто будет ее проводником – гениальный музыкант или дождь, что бьет по крышке мусорного бака. Сегодня ее проводником стала маленькая девочка, размахивающая смычком, и за это музыка уносит ее из этого разрушенного мира, отправляя в край, наполненный сказочными звуками и яркими красками, которых так не хватает этому миру.
Наконец музыка затихает. Смычок поднимается последний раз, после чего опускается вниз вместе с рукой, что его держит. Ваня поднимает голову и открывает глаза, замечая неподалеку Пятого. Его одежда истрепалась, лицо покрыл первый пушок, волосы засалены и взлохмочены. Ваня улыбается и машет рукой, подходя ближе, остановившись в трех шагах.

- Видел бы тебя сейчас папа, он точно отчитал бы тебя за внешний вид, который не подабает супергерою, - беззаботно говорит она, продолжая держать скрипку в руке, но опустив ее вниз. Ее голос привычно тих, как это было всегда – она боится его повысить. – Хорошо, что его здесь нет, - она оглядывается по сторонам, будто желает убедиться, что сэр Реджинальд и правда не стоит за ее спиной, готовый отчитать за отклонения от составленного расписания. Она видит перед собой его прямую фигуру, лицо с привычном моноклем и холодный взгляд. В ее голове почти звучит его строгий голос, говоривший о ее недопустимом поведении и что она отвлекает Пятого от тренировок, но внешний мир остается тих, только шелест ветра нарушает абсолютную тишину.

- Я ждала тебя, - казалось она совсем не удивилась его приходу. И если Пятого жизнь потрепала, Ваня, казалось, только утром встала с мягкой кровати, приняла душ, почистила зубы и надела выглаженную одежду. Ее волосы, распущенные по плечам, были чистыми и идеально расчесанными, а челка ровно подстрижена по линии бровей. Она не выглядела сильно старше и не изменилась ни капли. Только стала чуть живее, какой становится всегда в присутствии Пятого – единственного человека в семье, кто с ней считается. С остальными она держалась отстраненно, общая только по острой необходимость, готовая к любому грубому слову. С Пятым было проще и легче, он не кичился своими силами и не делил мир на супергероев и обычных людей и не чурался своей обычной сестры. С ним Ваня оживала, превращаясь хоть в какое-то подобие живого ребенка, а не вышколенную куклу. – Я по тебе скучала, почему тебя так долго не было? Ты все же не послушался отца и путешествовал во времени, да? – В словах Вани вопрос, но по интонации это скорее утверждение. Она говорил ровно, в ней нет любопытства, удивления или страха, будто ее мир совсем не изменился с их последней встречи, а жить среди безлюдного мира для нее вполне обыденно. Впрочем, ее миром всегда был апокалипсис, так что разница совсем не велика.

Я уже не помню, когда последний раз полноценно отдыхала. Конечно, есть свои плюсы в полубожественной физиологии, но это не значит, что у меня бесконечный запас энергии. В такие моменты немного завидую Супермену, который в принципе может не спать и не есть, пусть и делает это по привычке. Пусть я и была выносливее и тренированнее обычного человека, даже мои силы уже были на пределе. Думсдэй продемонстрировал насколько мы уязвимы перед таким видом угроз. Понадобились усилия всех троих, командная работа, строго проработанный план, прежде чем мы его одолели. Не без потерь. И пусть сейчас Кал-Эл приходил в себя в удаленном от любопытных месте [когда он полностью поправится, я, конечно, все расскажу Брюсу и остальным], подобная ситуация не должна была повториться. Нам нужны все, кто может помочь. Все мы выкладывались на сто десять процентов в последние месяцы, пытаясь построить систему, которая бы работала. Мы знали, что впереди у нас много трудно решаемых проблем и гипотетических ошибок, знали, что нам придется убедить многих узколобых политиков в необходимости создания подобной организации, но в то же время мы все верили в правильность наших действий. Конечно, в наше время, практически в каждом городе есть свой так называемый супергерой — парень, иногда девушка, или даже группа людей, в масках и плащах, которые пытаются вершить добро и справедливость, пусть иногда даже крайне спорными методами. И если по отдельности они демонстрировали определенные успехи, то были абсолютно не способны на командную работу. Наша основная проблема состояла в том, что мы не могли найти подходящее для тренировок место, учитывая все наши потребности. А другая проблема была в том, что нас все еще было слишком мало. Последнее приобретение нашей команды [нормальное название мы еще не придумали, да и не до того было, если честно] — Киборг, оказался полезнее, чем мы могли представить. С его возможностью подключаться и становиться частью всемирной сети, стало гораздо легче находить по всему миру тех, кто мог бы нам помочь. Вот только мало было просто отыскать их, как уговорить рисковать жизнью не только во имя родного города, а во имя мира, учитывая, что масштабы и силы врагом вырастали соответственно. Да и согласитесь, не так-то и просто прийти к человеку и сказать «Пойдем в нашу команду по спасению мира?» В лучшем случае ваш пошлют словесно и как можно дальше. И будут, в принципе, правы. В каждом случае нужен был особый подход. Поэтому в первую очередь тщательно обрабатывалась вся информация об объекте, которую только можно было найти в общем доступе. Об обоих ипостасях, если такое было возможно. От ошибок не застрахован никто. Какие методы работы предпочитает, какие силы и какие слабости, насколько тщательно бережет тайну личности. Была важна каждая мелочь. Даже обо мне можно было найти крайне любопытные факты, сохранились архивные фото времен Первой Мировой войны и даже ранее, ведь тогда я еще не знала, что обречена на бессмертие. По возможности я пыталась отыскать оригиналы и надежно их спрятать, так как у меня рука не поднималась, чтобы их уничтожить, но коллекционеры в настоящее время стали осторожнее. Они не верили, что кто-то был готов заплатить шестизначную сумму за какую-то фотографию. Мне приходилось идти на всячески ухищрения, если я хотела сохранить в тайне свое происхождение. Пока еще мне удавалось уходить от вопросов, лишь несколько человек знали правду, и готовы были защищать мой секрет до последнего. Но если мы хотим, чтобы наша затея удалась, все копии той самой злосчастной фотографии должны оказаться в наших руках. Лишь после этого мы сможем объявить все гуляющие по сети копии отличным фотошопом. В настоящий момент поисками коллекционеров и фотографий занимался Киборг, а мне поручили задание иного рода. Пришла пора расширять количество членов нашей пока еще маленькой команды. И одним из первых в списке оказался Флэш, самый быстрый человек на Земле. Мы с Затанной единогласно решили, что поехать стоит именно мне, потому что а) в мои дипломатические силы вера была сильнее и б) если что-то пойдет не так, справиться с ним есть шанс только у меня. Быстрее, чем Гермес, как никак. Какая ирония. Но его дары я очень ценю.
Именно поэтому я вежливо стучусь в дверь его кабинета. А после захожу, так и не дождавшись ответа. Внимательно рассматриваю лабораторию, пытаясь составить свое впечатление о Барри Аллене и наложить его на несколько официальный текст отчета, который я получила от Брюса и успела прочитать по дороге сюда, пока молодой человек разбирается у себя на столе. Ради разнообразия, я наняла лимузин, который сейчас стоял у дверей полицейского участка, чтобы немного привести нервы в порядок и упорядочить мысли перед встречей с одним из моих будущих, я надеюсь, коллег. Ну что может пойти не так? Я точно знаю, что Барри Аллен — это Флэш, мне остается только раскрыться перед ним, чтобы показать ему, что он может мне доверять. Вот только на проверку оказывается, что это не так-то и просто. Я так привыкла играть свою роль, что кажется стала забывать, кем являюсь на самом деле. Я — амазонка, дочь великого Зевса и королевы Ипполиты, я прислана в этот мир в качестве посла доброй воли, я призвана защищать смертных. Но сейчас мне нужно проявить и другую сторону своей натуры. Быть просто Дианой, которая может предложить помощь и поддержку и которая ничего не требует взамен. Вот только смогу ли я после стольких лет в самовольном заточении, вспомнить, каково это?
— Я очень рада за вас, — не могу сдержать улыбки и негромкого смеха, увидев, как смутился молодой человек от своей оговорки. Его сердце и без того билось просто неестественно быстро, сейчас же и вовсе чуть ли не сбивалось с ритма. Если бы я не знала истинной причины подобного, то искренне заволновалась бы за его здоровье. Но я лишь нахожу это крайне интригующим, мне еще не доводилось иметь дело с мета-людьми. — К счастью, я здесь не для того, чтобы пригласить вас на свидание, хотя надеюсь, что чуть позже вы все же не откажетесь выпить со мной по чашечке кофе, — я примерно могу представить какое впечатление оказываю в настоящий момент в довольно строгом костюме, но это определенно лучше, чем мои доспехи.
— Диана Принц. И я очень рада с вами наконец-то познакомиться, мистер Аллен, — я без труда распознаю несколько раздраженные нотки в его голосе. Кажется, я выбрала несколько неудачное время для визита, впрочем, вполне возможно, все как раз наоборот, лучше и не придумаешь. Мне не придется тщательно располагать его к себе, втираться в доверие, подбираться поближе — это методы Затанны, я же предпочитаю действовать прямолинейно.
— Тогда я постараюсь быть максимально лаконичной, — улыбаюсь официальной и отрепетированной улыбкой, прежде чем со скоростью моего брата Гермеса оказаться за его спиной и взять в руки одну из рамок, что в ассортименте располагаются у него на столе. Не очень дальновидно, любой из его врагов в одночасье узнает все слабости Флэша, с другой стороны, вторая личность алого спидстера неизвестна, да и это очень мило. Я внимательно рассматриваю блондинку, которая обнимает самого Барри на фотографии, широко улыбаясь, а после перевожу на него взгляд, — Это ваша девушка? Очень симпатичная, — искренне улыбаюсь, прежде чем кинуть рамку с фотографией в противоположную стену. Иногда лучшая защита — это нападение. Он уже знает, что я не обычная, он может мне довериться.

Она просто не могла поверить, что Орм прислушивался к этой выскочке больше, чем к ней. Чего-то такого она ожидала, но все же не настолько сильно. Не так рано, а незваная гостья нравилась все меньше и меньше. Настолько меньше, что хотелось просто свернуть ей шею. Жаль только, что правила гостеприимства говорили, что она не может этого сделать без особых на то причин. Атланна не приветствовала бы этого. Сама генерал старалась помнить советы и наставления королевы. Помнить всегда и делать так, чтобы она могла ней гордиться. Ведь сама приютила Меру, как гостью. Кто тогда мог подумать, что здесь атлантийка найдет свой дом. И ради этого дома она была готова на все. Не предать своего короля, что кстати спорно. Невольно вспоминался тот момент, когда она вместе с королевой поднималась на поверхность. Там они издали наблюдали за мальчиком, что становился мужчиной. Атланна хотела, чтобы она знала как выглядит наследник, хотя все понимали, что мальчик врятли станет королем. К тому же всегда был Орм. Но иногда сомнения закрадывались в её рыжеволосую голову. И она все чаще вспоминала парня, который был там на поверхности. Брайс способствовала этому. Все чаще в последнее время.

Мера все чаще искала повод уйти в сторону. Не быть рядом с этой гостьей, что становилась обузой. Благо всегда можно отправиться патрулировать периметр. Так проще. Среди солдат она чувствовала себя куда спокойнее, чем среди всех этих людей, которые все чаще смотрели на неё иначе. Смотрели так, словно она была всего лишь тенью. Она.. раньше её больше ценили, а теперь увидели новую... Трудно было даже найти подходящее слово и стоило вспомнить более земные предложения. Фаворитку. Нельзя назвать иначе, хотя слово возможно больше всего подходящее. Женщина постаралась не думать об этом сейчас. Потом раздавала приказы. Как всегда хладнокровно и собрано. Здесь она чувствовала себя уверение, а задание позволило забыть о мыслях, которые были совершенно не нужными. Сейчас она не должна была этим заниматься. И вообще не должна была думать об этом.

Они как раз совершали обход территории. Именно тогда она заметила кое-что странное. Словно здесь кто-то был. Пока солдаты отправились дальше, она повернулась в сторону откуда слышался шорох или же она просто чувствовала, что там кто-то есть. Двигалась осторожно, словно ожидала нападения. Хотя точно не ожидала, что там она увидит её. Брайс. Гостья, которая бесит, но нужно улыбаться. Уж точно она здесь её не ожидала увидеть. Но делать уже было не чего. Приходилось все же говорить, не разворачиваться же спиной к ней, а то потом ещё будет плакаться, что я её обижаю.

— Патрулирование.

Краткий и совершенно логичный ответ на вопрос, который собственно звучал глупо. Слишком по-человечески. Хотя она же и была человеком. Впрочем, сейчас совершенно не об этом. Рыжеволосая подумала о том, что слушать все это не очень интересно. Лучше был она вернулась к своим людям и продолжила работу. Верить этим словам не было никакого желания, а внутренний голос говорил о том, что лучше этого не делать. Все внутренние сигналы тревоги говорили сами за себя. Женщина это прекрасно понимала. Вот только она попыталась справиться с этим, попыталась не показать, что совершенно точно не желала всего вот этого. И все же она хотела верить в лучшее. Хотела.

— Брайс, я не могу сказать, что все будет идеально, но мы можем попробовать.

Её голос звучит уверено. Она врала и врала красиво, но сама себя заставляла во все это поверить. Чтобы быть убедительной. Медлит и все же протягивает руку. Чувствует пожатие и поздно понимает, что  сейчас что-то совсем не так. Так как должно быть. Брайс меняется на глазах. Превращается в что-то иное. Ей не удается отреагировать быстро. И плечо обжигает от боли. Она выдыхает. Чувствует как огнем окатывает тело и центр именно в месте ранения. Ей удается вырваться из хватки Брайс или чем/кем она там была. Старается дышать и собраться с силами. Мера всегда была сильной и умела реагировать быстро в подобных ситуациях. Она могла выстоять против сильных соперников. Звать на помощь было не в её правилах, даже если с пробитого плеча вытекает кровь окрашивая воду в алый цвет. Знает, что есть хищники, что могут почувствовать её. К примеру акулы. Это может сильно усложнить жизнь, но она справиться. Рыжеволосая делает глубокий вдох и превозмогая боль все же переходит к действию. Концентрация. Удар в ладоши и вокруг уже водяной вихрь, который откидывает темноволосую в сторону. Назад. Она заставляет воду превратиться в тугие канаты и связать ту, что решила атаковать. Теперь пришло время вопросов.

— Всегда знала, что тебе нужно свернуть шею. Теперь есть хотя бы официальный повод.

Она дышит тяжело. Обычно ранения не доставляли ей такой боли и проблем. Она даже редко замечала их, если только они не были серьезными. Но сейчас ничего действительно серьезного. А казалось, что её обжигают огнем.

— Что ты такое?

Голос все ещё звучит уверено. Но она все же кое чего точно не понимала. Не желала понимать возможно. А может быть просто плохо соображала из-за всего сейчас. Порой ответы лежат на поверхности. Просто их редко замечают сразу.

Я снова просыпаюсь одна, но тем не менее не могу сдержать совершенно глупой, широкой улыбки. Кто бы мог подумать, что дорога моей жизни совершит такой поворот. Переезд в Централ-Сити в конечном счете не только позволил мне отомстить за смерть отца, но и дал новую причину жить. Потягиваюсь, переворачиваюсь на его сторону кровати, уткнувшись лицом в подушку и вдыхая его запах. Барри ушел не так давно. Поднимаю голову, находя взглядом часы и тут же резко вскакивая. Уэст меня убьет, совершенно забыла, мы ведь с Джо договаривались встретиться сегодня, обсудить отчет о последнем мета-человеке. В такие моменты нереально завидую скорости своего Флэша. У меня уходит целых двадцать минут на то, чтобы умыться/собраться/переодеться. И еще десять минут, чтобы добраться до дома напарника. Мне хватило ума сделать небольшой крюк, чтобы купить кофе и любимые пончики Джо, чтобы уберечь себя от его гнева. Увидев знакомую коробку в моей руке, старший Уэст сменил гнев на милость и пропустил меня в дом. Я решила не говорить ему, что опоздала потому, что его сын выключил мой будильник. Впрочем, не исключаю, что Барри сделал это не специально, а на автомате. Мне и самой было непривычно, что кто-то еще делит со мной жилье. Хотя засыпать с Алленом под боком было на удивление приятно и правильно чтоли, я не знаю. Словно он был ответом на все мои вопросы.
Но на глазах у Джо, мы, конечно, пытались сохранять профессионализм. Он знал о том, что происходит между нами и даже кажется был не против. Что не мешало ему постоянно подкалывать нас обоих, заставляя меня краснеть. Сегодня он в порядке исключения решил обойтись без колких комментариев, что не могло не напрягать меня. Я слишком хорошо его знаю, не иначе, как он приготовил на вечер парочку сюрпризов. Тяжело вздыхаю, закрывая за собой дверь. Я поняла, это компенсация за то, что Барри делает меня такой счастливой. Негоже вкушать один лишь мед. В любом случае, Аллен стоит всего этого. Боялась я зря, Джо практически сразу переключился в режим "детектив Уэст", так что мы практически не отвлекались от отчета. Потом еще какое-то время репетировали друг с другом наши показания, пока они уже не отскакивали от зубов.

В Централ-Сити мне понравилось с первого мгновения, с первого вздоха. Город чем-то напоминал мне Нью-Йорк, но был поспокойнее и посветлее, но людей было также много. Спешат куда-то, без перерыва разговаривают по телефону, пьют кофе. Продолжают жизнь, пока мир вокруг них сходит с ума. Тут определенно не приходилось скучать. Где еще в качестве подозреваемых могут быть огромная горилла [те волосы не принадлежали человеку] и человек-акула, а среди обычных арестованных попадаются способные на самые настоящие чудеса. Превращать свое тело в песок? Какие же возможности перед ним открывались, вот только он использовал их, чтобы причинять боль. Мне правда нравился этот город. И как же можно забыть местную знаменитость. Самый быстрый человек на Земле. Флэш, как его все называли. Красная Молния. Интригует, неправда ли? Всем было интересно, кто же скрывается под маской, но разве не в этом смысл всех супергероев. Не это ли привлекает к ним? Аура секретности. Загадка, которая просто требует, чтобы ее разгадали. Мне не очень хочется вспоминать первые пару месяцев жизни в этом городе. Зачем ворошить прошлое, когда мое настоящее такое.. идеальное? К сожалению, не все мета-люди, вернее, кроме него, все остальные, получившие способности предпочитают стать преступниками. Но хуже всего, когда силу получают самые недостойные. Такие как тот, кто убил моего отца. Неужели в этом мире нет ни капли справедливости?

Впрочем, разумеется, я преувеличиваю. Молитвы сотен тысяч людей были услышаны. И мне это было слишком хорошо известно. Барри сейчас где-то, спасает мир в компании с Бэтменом и Чудо-Женщиной. И с этим надо было как-то жить.

После короткого визита в департамент, чтобы оставить там документы и расписаться в заявлении на отпуск, я делаю короткую остановку в излюбленном командой Флэша итальянском ресторане, делая стандартный для нас заказ, направляясь в лабораторию СТАР-лабс. Раз уж я выходная и у меня выдалось несколько часов свободного времени, почему не посвятить его моему хобби? Я отказалась от идеи обучаться на криминалиста, но продолжала изучать предмет, чаще всего надоедая Барри и проводя в его лаборатории непозволительно много времени, а иногда действуя на нервы Кейтлин или Циско, задавая им тысячу и еще сотню вопросов. Но на самом деле, не все было так плохо - мой опыт работы в качестве детектива и изначальное желание поступать на медицинский факультет играли мне на руку - я, как минимум, знала основы и механизмы основных процессов в организме человека. Пару раз у нас с Кейтлин даже возникали жаркие споры, которые быстро сводились на нет с помощью восхитительной еды из ближайшего ресторана итальянской кухни и неплохого французского вина.

Реагент подобострастно пенится, когда я добавляю кислоту в заранее подготовленный раствор, заставляя меня с негромким недовольным звуком отстраниться как можно дальше от пробирки, которая решила примерить на себя роль действующего вулкана. Сноу определенно меня убьет за свои драгоценные пробирки. Смыть осадок с некоторых после опытов мы так и не смогли. Поправляю очки на носу, надиктовывая результаты на диктофон, установленный в телефоне, когда слышу за спиной тяжелые шаги и невольно напрягаюсь. Я не ждала гостей. Джо, как и положено в заслуженный выходной, оккупировал диван и отказывался его покинуть, даже если на носу конец света. Айрис вторые сутки пропадала в редакции, пытаясь бороться с бюрократией и заставить своего начальство выпустить в печать свою статью, которая обличала коррупцию на высшем уровне в городе. Кейтлин попросила об отгуле, которому никто не удивился и даже обрадовался - доктор Сноу игнорировала даже намеки на отдых в течение пары лет. Циско, по его собственному заверению, находился на грани открытия, которое должно было изменить жизнь всех людей, поэтому не покидал стены своей лаборатории. Иногда ему приносили еду и периодически тыкали в бок, вызывая резонное возмущение и утверждаясь в мысли, что Рамон в полном порядке.

Медленно поворачиваюсь, тщательно изучая взглядом темную фигуру, возникшую на пороге лаборатории. Голос звучит с нотками механики, но это меня ни капли не задевает. Барри и сам частенько заставляет свои голосовые связки вибрировать, чтобы оставаться инкогнито.

- Флэш сейчас отсутствует в городе и даже в стране, может быть я смогу вам помочь? - я пытаюсь говорить легко и непринужденно, заглушая тянущую боль в сердце, заставляя себя не бояться, верить в то, что Барри вернется ко мне целый и невредимый - ведь он же Флэш, самый быстрый человек на земле. С ним не может случиться ничего плохого.

- Вы ведь Зеленая Стрела? Много слышала о вас, - не сдерживаю негромкого фырканья, опуская голову и отводя взгляд от нежданного гостя, невольно скользя ладонью по пистолету, скрытому халатом. Меня утешает тот факт, что двумя этажами выше находится Циско, чье внимание я могу привлечь нажатием пары клавиш на консоли. Да и Барри мне много рассказывал про Стрелу, он входил в число доверенных лиц для спидстера. Вот только что-то в поведении и жестах лучника кажется мне до ужаса знакомым и немного смущающим.