Ан-Кин искренне любил эту свою работу. Нет, разумеется, не потому что роль  ночного сторожа была пределом мечтаний. И не потому, что по иронии именно за нее платили больше всего. Хотя, наверное, потому и платили, что скучная она была до полного недоумения, всего-то следить за охранной системой да отпугивать детишек и романтично настроенных воителей, что хотя то лозунги за свободу, демократию и джедаев нарисовать. То призыв к возрождению Империи, ибо только в ней сила. Или как-то так, Ан-Кин не очень разбирался, всё это в голове давно смешалось.
Единственное, что не понятно совсем, так два вопроса. Первое, зачем в нагрузку выдаётся настоящий боевой бластер? Им же, ну, убить можно кого-нибудь! А режима оглушения не предусмотрено в принципе. Кого, детишек, что спорят друг с другом провести ночь в бывшем дворце Императора Палпатина? У знаете ли! Это не заслуживает такого наказания.
Пришлось сконструировать себе небольшой электрошокер и таскать с собой дубинку. А бластер? Да ну его, ещё сам себя застрелить можно, совсем не нужно! Да и нападут ещё, раз крутой такой ходишь.
Ну и второй вопрос, куда более абсурдный. Как в охранной системе, на которую нужно было всего-то иногда поглядывать, можно не разобраться? Ей же лет тридцать пять, если не все сорок. Элементарно! Ан-Кину иногда даже казалось, что он ее уже и до того прекрасно знал, такой она казалась типовой.
Неприступный Исторический Музей, ну-ну. Что и подтверждало искреннее убеждение Ан-Кина, что бывший дворец Императора Палпатина, бывший Храм джедаев и бывшее что-то там Новой Республики, в общем, его любимый музей нужен только таким же увлечённым историей фанатикам-идиотам, как сам Ан-Кин, да туристам.
Ну и романтически настроенным революционерам. Впрочем, им не музей сам нужен, а площадка для самовыражения.
Любил Ан-Кин эту работу за чувство покоя и совершенно пустой музей в его полном распоряжении. Казалось бы, он днями проводит здесь время, до хрипоты рассказывая об экспозициях и истории самого здания, но нет, не надоедало. Ан-Кин четко ощущал, что пугал коллег и наставников, оставаясь в ночную после полного дня на ногах.
Кажется, они думают, что он тут устраивает в подвалах музея ритуальные жертвоприношения, а на шпилях - буйные оргии на половину Корусанта.
Ан-Кин иногда хотел съязвить, что без дорогих коллег и, тем более, одногруппников ни одно жертвоприношение не обойдется. Правда, с оргиями вопрос гораздо сложнее. И вообще, кому они вообще нужны, оргии эти?! Извращенцам только и нужны.
А Ан-Кин просто любил гулять по пустынному музею, за
ощущение почти дома и тихое чувство умиротворения. Как будто действительно находишь что-то важное, и тревожит иногда лишь то, что подвалы "на реконструкции". Точнее, ходит про нижние ярусы музея куча страшилок об оставленных Империей, джедаями и радикальными террористами, они же религиозные фанатики, ловушек и прочих смертельных опасностей.
Смех да и только! Если бы не несколько действительно сгинувших в подвалах историков. Потому Ан-Кин, с каким бы любопытством не косился на таинственные подвалы, скрывающие невероятные артефакты и свидетельства прошедших эпох, пока находил себе другие объекты для исследований. Правда, с каждым днём эта решимость слабела. Но ведь право слово! Он же не дурак какой, он пойдет подготовившись и осторожно.
Жаль, что за такие фокусы его точно выгонят с обеих работ. Да и из института тоже, ведь так нарушит условия получения стипендии. Нет, действительно стоит повременить.
Тем более, что была и кроме того целая куча всяких интересностей. Например, склад непонятных древних из почти развалившегося голопластика и рассыпающихся буквально в руках книг. Настоящих, бумажных!
Ан-Кин такие видел только в глубоком детстве, на одном из книжных развалов Татуина. Кажется, тогда он был ещё только у второго хозяина, если и не у первого.
Трогать их было страшно. В общем-то никто и не трогал, потому как это были остатки на утилизацию. И все они были на незнакомой тарабарщине, слишком повреждённые, чтобы заморачиваться.
Проще говоря, эксперты пришли к выводу, что эти "пожертвования" и чьи-то личные вещи из бывших обитателей дворца попросту являются макулатурой. Что и выбросить и жалко, и нельзя, и делать с ней до ближайшей большой комиссии нельзя - потому что тут бы ещё и найти, кто утвердит списание бесполезного хлама с баланса университета.
Ан-Кина тянуло к этим записям почти как в подвалы. И казалось всё, что понятные они почти! Только вот непонятные. Что, впрочем, не помешало ему взять в качестве исследования именно их. И обложившись словарями и бантовым упрямством начал выписывать наиболее часто встречающиеся буквы. Пытаясь составить алфавит и понять принцип письма. Честно говоря, дело двигалось так себе.
Однако, как говорит любимый руководитель, главное, что вообще движется, а не дохлая банта на пути к водопою. Всего-то лишь такой притворяется.
Ан-Кин устало потёр глаза и подумал, что не стоило прикрывать сменщика и в этот раз. Какой уже, четвертый? И было не жаль совсем, личная и социальная жизнь у него не такая уж чтобы и богатая. Вот только за последнюю неделю он спит по часа три за сутки. Уже ничего не соображает. Ничего, завтра у него всего-то до полудня три экскурсии по залам поздней экскурсии и одна по началу правления Палпатина, а потом можно домой. Отсыпаться.
Впрочем, отсыпаться можно и здесь. Честно говоря, Ан-Кин даже не знал, что любит больше: свою малюсенькую квартиру на так называемом "почти среднем" уровне Корусанта, или каморку для отдыха и бдения охранников тут. Есть кухня, кушетка, даже небольшое кресло и прямой доступ ко внутренней сети музея. Ну и что, что мало места? Хватает, тем более, что сменщик терпеть не может свою работу и убегает в любой ситуации, ему бы лишь бы головизор.

Но всё же именно дома Ан-Кин высыпался нормально. Просто потому что не хотелось всё и сразу исследовать. Как, например, сегодня, когда увидел за форзацем одной из книг кусочек смятого голопластика, на вид гораздо новее общего состояния фолианта. Рискнул, вытащил - и застыл в немом изумлении. И восхищении, что уж тут. Нет, рисунок был грубым, не слишком уверенным, будто тот, кто рисовал, сомневался, что вообще способен. Но лицо девушки было прекрасно. Несмотря на все недостатки рисовки, оно такое... Одухотворенное, что ли? И подпись была, на общегражданском, между прочим, "Падме".
Ан-Кин подумал, что в жизни в такую нельзя было не влюбиться. Интересно все же, кто она? И хорошо, что ее здесь нет, а то уставился он на ее портрет, как дурак, залип и застыл. Уже как маньяк.
И казаться даже начало, что знает он ее прекрасно, что сейчас улыбнется, погрозит ему пальцем и умчится дальше. Вершить непременно великие дела.
Помотав головой, Ан-Кин пришел к выводу, что действительно недосып сказывается. Вот уже и волшебная незнакомка кажется совсем знакомой, и портрет хочется порвать. Ан-Кин глубоко вздохнул и аккуратно убрал набросок обратно. Надо показать научнику, пусть он решает и разбирается.
А Ан-Кин пока прогуляется по музею. Конечно, система сигнализирует, что все в порядке, но перед сном полезно. И совесть будет в порядке.
Все действительно было в порядке. Ан-Кин жмурился, тихо шагая по полутемным коридорам. И пусть освещение опять никакое, так даже лучше.
Только что-то действительно стало не так. В один момент, абсолютно. До Ан-Кина донёсся приглушённый звук, которого тут не должно было быть о определению. Стало страшно и безумно жалко, что бластер остался в служебке.
Потому что внутрь музея на его памяти ещё никто и никогда не забирался. Не в его смену и не ночью.
Ан-Кин тихо выдохнул, свернул за угол и неслышно пошел на боковой галерее, крепко сжимая электрошокер.
- Бен, мать твою! - завопил Ан-Кин едва ли не в полный голос, опознав профиль. - Какого хатта ты тут забыл? Приключений не хватает?!
Голос звучал одновременно неимоверно облегчённо и до края обиженно. Ан-Кин убрал шокер и с трудом поборол желание оттоскать Бена за уши.
- Нет, ну если тебе было так уж необходимо, то можно было бы просто попросить, - Ан-Кин подошёл, похлопал по плечу и очень крепко взял приятеля за руку. Потеряется ещё, он-то тут явно чужой. - Кстати, откуда ты здесь? И как прошел? Потом покажешь дыру в системе.
Ан-Кин решительно потащил Бена пить кофе. Этот прохвост на многое должен ответить!
- И ты вот понимаешь? Сижу я значит, работаю мирно, а тут приходят всякие призрачные задницы и забираются в мою вотчину. Н-да, кстати, надо запомнить для тех, кто действительно вмешивается в чужую работу. В общем, Бен, ты офонарел? А вдруг бы я выстрелил? Убить же мог! Бы. Если бы бластер был, - Ан-Кин требовательно смотрел на Бена, поставив перед ним кофе с ликёром и сливками. Себе же сварил чернее ночи с несколькими крупинками морской соли. - Вот и как бы ты отнёсся к такому негодяю? А? Ну не молчи же!
Ан-Кин распластался на кресле, упорно гипнотизируя Бена, и раздражённо откинул выбившуюся из хвоста прядь. Определенно, пора была стричься.
- О нет! Не уходи от разговора, - проворчал, утаскивая с тарелки полоску вяленного мяса. У Бена мерно зажужжал коммлинк, и он явно затянет сейчас разговор.
Ан-Кин угрюмо посмотрел на стол. В общем, он был рад видеть этого чудика, но его странности зашкаливали. И если некоторые странности были почти милыми - ну вот как можно не есть мясо? Откуда у человека вообще может быть такой выбор? Учитывая полностью построенную линию человека из народа?
Но вот некоторые, как постоянные уловки, намеки, что он знает что-то страшное и постоянные исчезновения? Да, Ан-Кин пытался не обращать внимания. И искренне дружить.
Но в конце концов!
А негромкий голос Бена убаюкивал. Ан-Кин старательно пытался не прислушиваться, мало ли у кого какие личные разговоры? Но вот сам темп?..
Через несколько минут Ан-Кин крепко спал, прижимая к себе кружку, полную кофе, и уронив несчастное мясо на пол.
Сон его не был спокойным. Лишь поначалу, когда Ан-Кину снилась прекрасная незнакомка, ярко и задорно обнимающая его. Смеющаясь, она поцеловала его в щеку и затораторила что-то непонятное.
Только вот она внезапно рухнула на пол безвольной куклой. А сам Ан-Кин полетел ещё ниже, неотвратимо, больно.
Огонь.
Везде огонь.
Ан-Кин тихо заскулил и сжался, пытаясь спрятаться от боли. Но где-то внутри жила надежда, что пусть не будет все хорошо. Но будет.
Помогут.
Энакин.
Ан-Кин резко развернулся, роняя чашку на пол. И отчётливо, настойчиво и убеждено сказал:
- Мастер.
Почти с яростью, с обидой, тут же сменившийся испугом:
- Помоги мне... Мастер.
Только он уже знал, что никто не поможет. Заслужил же.
Судьба.

[icon]http://funkyimg.com/i/2SB29.jpg[/icon][status]Экскурсовод.[/status][nick]An-Kin[/nick][sign]А я искал тебя всю ночь
И, сбившись с задних ног,
Вдрyг понял: горю-то не помочь!
И стал я одинок.[/sign]