А ты один средь остывшей сечи,
И нет врагов у тебя отныне,
Но небо давит тебе на плечи,
И что же делать в этой пустыне?
Ей все казалось, что она что-то забыла. Невероятно важное, и именно потому ее может выбраться из этой дурной, в прямом смысле ситховой, западни.
Впрочем Дарра не плакала уже более двух лет, с чем успешно себя и поздравила. Все равно больше некому было и не с чем. Ушли, оставили, бросили. И можно уже не оправдываться, что это чужие, населенные вечно голодными, темными и тоскливыми тенями мысли. Как есть ее, если и не были раньше, то уже.
А злыми ситхов Дарра считать уже давно перестала. Несчастные они, мертвые. Запертые в бесконечной ловушке последствий собственный поступков. И потому постепенно сходящие с ума.
Впрочем, настоящие безумцы тут тоже есть. И их обходить надо втройне осторожнее, схватят и выпьют в надежде вернуться, останется только пустая оболочка и неведомо, что дальше. А сдаваться она, Дарра Тел-Танис, падаван самого искусного и признанного всеми мастера мечей Соэры Энтаны, не будет. Вот не будет, и всё тут! Выживет, как уже научилась, выберется (обязательно придумает как), доберется до Корусанта, гордо проигнорирует Высокий Совет (серьезно! три года!). Чинно подойдёт к мастеру, поблагодарит ее за науку, торжественно отрежет падаванскую косичку, и уйдет от этих склеротиков!
Потому что пока они там прохлаждаются, Скайуокер с Олиным, наверняка ругаются, как пить дать, уже рыцари, а всё ещё падаван Тру пытается их мирить, тут такое происходит!
Ведь, как оказалось, ларчик просто открывается. И хочешь найди ситха – осмотрись и приди к ним. На их планету. Как вообще мастера могли оказаться столь наивными, чтобы подумать примерно так: о, мы всех убили, можно и расслабиться!
Конечно, ситхская гадость никогда не исчезнет, пока еще их носители могут общаться с этим миром. Влиять на него и передавать свои знания, практически всем, кто придет и каждому, кто согласится. Правда, Дарра искренне сомневалась, что выживали после этого многие, но ведь были же таланты! И иногда становится страшно, а что будет, если сюда когда-нибудь попадет несмышленыш с потенциалом Энакина или Феруса? Ладно, она, пусть, Тру! Но те, кто уже в таком возрасте мог соперничать Силой с мастерами.
Это искренне страшно.
Кстати, после того, как Дарра откажется возвращаться в Орден, нужно все же на несколько минут перестать гордо игнорировать Совет. И рассказать, что вот они, те самые «мастера»-ситхи, которые обучают личинок, вроде того забрака, что лет пятнадцать назад убил учителя мастера Кеноби. Пусть думают, как уничтожать вот это вот все! А Дарра отмокнет в ванне (о, это волшебное слово – ванна!), обрежет невозможно отросшие волосы, съест салат (а не жесткое и едва прожаренное мясо здешних монстров), соберется с Силами, позовет всех, кого может. Ну, Совет же не откажется помочь? В конце концов, это обязанность джедаев! Всех, и ее в том числе.
И они придут сюда. Не уничтожать, Дарра не знает как, но запереть в этих же грешных саркофагах, и запретить посещение планеты. На некоторое время хватит!
А древние ситхи и правда старались не объявляться рядом со своими могилами. Когда Дарра очнулась здесь, с болью в прострелянном плече, то решила, что ее оставили тут ненадолго, вот-вот вернутся. Ведь нужно же поймать и Зан Арбор для суда, и остановить Гранта Омегу. Правда, врезать ему хотелось совершенно не по-джедайски сильно и прямо в глаз. А потом заставить учить технику безопасности, или почему не стоит соваться в такие места, как Долина Темных Лордов на Коррибане. Да еще и меч исчез! Наверняка взяли, потому что Тру свой повредил, а ей вроде как незачем. Да и дело – важнее всего, потому одна, но они непременно вернуться!
Только не вернулись. Совсем, Дарра ждала, долго. Казалось, несколько дней, пока не закончилась вода во фляжке, и не стало совсем страшно. Что все погибли, а она осталась совсем одна.
Но не могла же Соэра?.. Нет, Дарра бы почувствовала!
А потом, напевая про себя песенку про трех веселых эвоков, которая, как оказалась, очень хорошо помогала не слушать жуткие (и жутко заманчивые иногда, что уж тут) предложения призраков темных, направилась на поиски хотя бы тел друзей и мастеров.
Только ничего не нашла. И никого, даже костей.
Впервые убила зверушку, камнем в висок. Было жутко невкусно, но, в принципе, съедобно.
А после, когда пришлось признать, что все бессмысленно остался лишь один путь: обратно. К спидерам, челноку и кораблю. К хоть к чему-нибудь! Только бы выбраться, принести в Орден дурные вести и получить заслуженное наказания. Ведь когда они все умирали, Дарра просто валялась с ерундовой царапиной в безопасности.
Только ситхи мешали. Путали, сбивали со следа, пугали. И челнока не было. А разбитые в кровь коленки и ладони противно ныли. Пришлось использовать плащ, чтобы зафиксировать ушибы. А длинная когда-то синяя лента была порвана пополам. Ею Дарра обмотала кисти и стало действительно проще. Попытка за попыткой отыскать челнок – нашла лишь подземный источник.
Это было сложно, но Дарра штурмовала эти степные дали. Или это пустыня? Но раз есть вода – то как это так? Иногда казалось, что город не достижим.
Но она справилась. Научилась разговаривать сама с собой, игнорируя все непрошенное, передвигаться перебежками и чаще всего ночью.  Ночь, как оказалась, безопаснее, как будто духи поддерживали правильный режим дня и отдыхали по расписанию.
Но она добралась! Добралась, только слишком поздно, до порта и города.
Дрешде никогда не бывал тих, но сегодня именно таким и был. Закрытые лавочки, почти никаких торговцев и все, закрытое на ночь. Пришлось забраться в какой-то дом на окраине в поисках воды и питья, а еще наткнуться на датапад. И неверяще смотреть на дату – три года, она здесь целых три года! – и на заметку об очередном покушении на сенатора Амидалу от Набу (расфуфиренная марионетка канцлера по авторитетному мнению мастера Соэры) и храбро защитившем ее рыцаре Скайуокере.
Кажется, шла война.
Это сознание отметило как-то равнодушно, обуянное ужасом от единственной мысли, что ее все-таки все они бросили! Не оглянувшись, забыв и просто! Даже не возвращаясь.
А потом Дарра разозлилась. Пообещала себе завтра же пролезть на ближайший челнок хоть куда-то, лишь бы покинуть эту дурную планету, а потом дозвониться до Храма.
И спросить только одно:
- За что?
Но война, верно, добралась даже до этой ужасной обители ситхов. Дарра проснулась от взрывов, выскочила и с ужасом наблюдала, как прямо с орбиты бомбили город. Это было страшно, невероятно. И была паника.
И зовущие обратно духи.
Дарра Тел-Танис оказалась слаба. Она бежала, в ужасе, туда, где обещали безопасность. И было больно, очень. Кажется, ее хотели выпить, но вырвалась. А города не стало.
Это было, если считать дни и ночи, целых семь недель назад. Но Дарра была твердо убеждена – пусть ее сил мало, но в борьбе с этим она должна помочь. Только собраться заново, только добраться до Дрешде, собрать передатчик, а лучше корабль, из обломков и откинуть все.
Потому что такое – не должно повториться. А у нее есть силы и Сила. И она все выскажет мастеру! Уйдет, а потом поможет, ведь так же можно?

И мед покажется горше соли,
Слеза - полыни степной не слаще.

И, кажется, это были первые правильные мысли. Потому что сила смилостивилась, и Дарра отчетливо услышала звук спидера. Возможно, спасатели? Ведь должны же были!
А это оказался…
Ферус.
Дурацкий Ферус Олин, вечно правильный и надежный. Теперь все точно будет хорошо, Дарра больше не останется на этой планете, не будет сходить с ума сама, даже начиная общаться с тенью симпатичного подростка-ситха, лишь бы не забыть, каково это вообще – говорить.
Она сползла по стенке, отчаянно, счастливо и безмерно легко смеясь. Так долго, почти до слез. Или без почти? Размазывая въевшуюся пыль и еще не смывшуюся за сегодня грязь по лицу.
Не одна, не одна, не одна!!
А после побежала вслед за другом (он же друг? – плевать, что бросил, вернулся же, спасет!) с громким и радостным воплем:
- Фе-е-е-е-е-е-ру-у-у-у-ус!
Только этот… этот негодяй даже не обернулся! Зато направился зачем-то ко входу внутрь склепа. Э? туда не нужно, спит Дарра ночью, и вообще, там бардак, туда нельзя! – совершенно дурацкие мысли, но думать о чем-то другом не получалось в принципе. Все застилала радость.
А уж бегать Дарра умеет быстрее прежнего, догонит!
Затормозила она, правда, скорее от слов Феруса, лишь потому не кинувшись его тискать (и держать, чтобы не вырвался) с размаху:
- Чего?! – возмущенно завопила, даже не замечая, как мир становится не таким тусклым. – Да ты… ты! Ты вообще пропустил мое двадцатилетие! Бросил тут, а теперь извинится не хочет!
Почему-то накатила жуткая усталость, но Дарра продолжала идти вперед, нервно отдернув остатки своего оригинального плаща: длиной по середину бедра, без рукавов, зато с капюшоном.
- Это ты зачем вообще сюда явился, если не за мной? Тут больше никого нет!
А потом… потом она утерла остатки былых слез и решительно заявила:
- Иди сюда! Во-первых, обниму, а во-вторых, никуда из рук не выпущу, пока в Храме не окажемся.
Это определенно самое правильное решение из всех возможных.

И я не знаю сильнее боли,
Чем быть живым среди многих спящих.

- О, теперь он от меня еще и убегает! – пробурчала Дарра, возмущенно наблюдая за удаляющейся спиной в какой-то совершенно безвкусной черной тряпке. Лишь отдаленно напоминающую джедайскую робу. Интересно, это в Ордене новые стандарты внешнего вида, или Ферус просто оделся в первое, что нашел в чужом гардеробе?
И, эй, что он вообще делал в чужом шкафу?! Так нельзя! Вот вообще, и это сейчас возмущало и внезапно заинтересовало едва ли не больше, чем возмутительное поведение старого друга.
- Врешь, не уйдешь! – решительно провозгласила Дарра и упрямо направилась следом за бедовым джедаем. Хочет уйти, сбежать? Не дождется, Дарра не собирается упускать шанс выбраться из этого дурацкого оплота камня, пыли и тоски. Ну, еще и темной стороны, но жить по соседству с ней Дарра уже научилась. Хотя лучше, конечно, чтобы ее было поменьше. И чтобы рядом было озеро. И лес, и нормальная кровать, и огород, вот! С помидорами. И лимонами.
Много-много лимонов! И можно еще гранаты с яблоками.
Дарра так замечталась, что едва не упустила Феруса из виду, пришлось снова пробежаться. И хоть бы из вежливости подождал! Так нет, строит из себя недотрогу этакого. Это уже начинает надоедать и злить. Даже возможность улететь с Коррибана домой не спасет Феруса от справедливого фингала под глазом, если он не прекратит так себя вести!
Дарра очень надеялась, что за эти почти полных три года еще не совсем разучилась драться. И на пару хороших ударов ее хватит. Не кидаться же в Феруса заточенными камнями из-за угла? Так и убить нечаянно можно!
- Ну, вот и чего ты такой дурак? – сокрушенно вопросила себе поднос, наконец догоняя Феруса и появляясь на пороге своего убежища. И тут же уставилась на Олина возмущенно и с изрядной долей недовольного раздражения. Он еще и ограбить ее вздумал! Что, в Ордене все совсем плохо стало, или Ферус решил удариться в радикальный аскетизм и собирать всяких хлам, который только видит? Хотя, кажется, аскетизм – это совершенно иная опера. Тут же, скорее, повальное собирательство.
И хотя это не всяких хлам, конечно, а весьма полезные для выживания вещи, Дарра смела надеяться, что в «большом мире», за пределами теплого соседства с ситхами на почти вымершей планете, есть вещи поудобнее самодельного топорика и тщательно отстиранных и криво сшитых полосок плаща, заменяющих одновременно бинты и такой банальный элемент, как, неловко сказать, бюстгальтер. А вы попробуйте побегать с такой грудью! От местной и тоже весьма голодной живности все равно придется убежать, но с тугой перевязкой гораздо удобнее.
И вот ведь незадача, опять задумалась. Кажется, общаться с разумными и при этом живыми, нетерпеливыми существами Дарра разучилась совсем. Призраки то что? Или подождут, или убить попытаются, но всяко не обидятся. Им тут и самим скучно.
У Дарры хоть дело есть – выживание. А этим, забрак безрогий, так и куковать вечность в попытках развлечься, сожрать кого-нибудь или еще какую пакость придумать.
И, верное, потому не успела возмутиться нахальным посягательством на свою собственность. И что, что она раньше была чужой? Теперь то ее, уже больше двух лет, так что это совершенно недозволительно, достойно лишь грации банты на водопое!
Осторожно скосив глаза на клинок, едва не лишивший ее головы или хотя бы половины, Дарра подумала, что Ферусу пора лечить нервы. И закрыла открытый было рот, грустно констатировав, что, кажется, бойкот медицинского корпуса все так же в почете у «самых крутых» парней Ордена. По голове бы им настучать.
Но стоять так как-то совсем глупо, и Дарра все же решилась высказаться. Правда, не претензии, а то дрогнет рука – обидно так умереть, едва получив возможность исполнить главную мечту последних лет! Но озвучила первую мысль, появившуюся в голове и отличную от лаконичного:
«Ты что, вконец, дурак, рехнулся?!»
В любом случае, для сумасшедших тут компания не такая уж и плохая. Тем более, какая разница, ситх ты или джедай, если головой болеете совершенно одинаково?
- Ограбил мастера Тачи на клинок? У тебя же синий был, - не слишком удачная попытка, но иначе Дарра бы просто попыталась сделать какую-нибудь глупость. Например, рвануть с одними кулаками на вооруженного человека. Обидно ведь стало почти до слез!
Первый, по сути, нормальный человек, с которым можно поговорить, и тот несет какую-то несуразицу, пытается стащить все, что Дарра с таким трудом собрала и сделала, а в довершение убить пытается.
Друг еще называется! А меч очень сильно ударил по глазам ярким светом, что захотелось зажмуриться и натянуть капюшон до носа. Но вдруг этот ненормальный Ферус Олин решит сбежать? Никак нельзя позволить, совершенно!
Дарра безумно устала пребывать в постоянном одиночестве.
Впрочем, чем дальше, тем сильнее начинало казаться, что Ферус действительно сошел с ума. Сначала злиться, как какой-нибудь неуравновешенный болван, теперь, кажется, совсем другая сторона медали. Дарра недоуменно посмотрела на человека, который сначала сказал, что мертва и ее быть не может, а потом начал извиняться.
Да что за? Это она провела тут кучу времени в компании весьма специфической, а не Ферус! Плотоядная мухоловка с Фелуции, куда только смотрит мастер Тачи? Феруса никуда нельзя отпускать одного, у него явный нервный срыв!
И только поэтому Дарра промолчала, что ей тоже хочется вести себя неадекватно. Если уж ей от Феруса сейчас сбежать хочется, то вот Олин точно сбежит от ненормальной девчонки. Прецедент-то уже был.
Ну вот и как его успокаивать?
- Ферус, эм. Ты успокойся, - Дарра даже потянулась погладить его по голове, но решила, что буйных ненормальных лучше не трогать. Но говорить тихо, спокойно, будто ничего странного не происходит. – Подумаешь, забыли и забыли, со всеми бывает. А с двадцатилетием вообще ерунда, мне скоро двадцать один будет, добудешь мне гору лимонов – все прощу!
Ещё бы и самой в это искренне поверить, как-то очень печально подумалось. Хотя, ладно, это уже неважно, теперь все будет хорошо. Однозначно!
- Главное, что ты вернулся, вот. Даже мастер Соэра не вернулась, а ты вон как! Почти мой герой, образец рыцаря джедая, Ферус Олин.
Вроде бы это должно помочь. Любой падаван мечтает стать рыцарем, а каждый рыцарь хочет быть лучшим, правда? Ферус же еще не успел стать мастером? Да никто бы не успел, честное слово, Дарра не настолько во времени потерялась!
Впрочем, кажется, не слишком помогло. Или наоборот, чересчур. Потому что Дарра только и успела, что порадоваться выключенному клинку – прогресс на лицо! Как тут же оказалась в просто, такое ощущение, объятиях очень соскучившегося вуки. Ну, или очень голодного, но вторая ассоциация какая-то неловкая.
- Задушишь! – только и сумела выдавить Дарра, как полилась очередная порция невероятной ерунды. И лишь тяжело вздохнула, слушая, как сжигали ее тело. Что совершенно нелогично, ведь вот она! Вполне себе материальная, живая и теплая, ну и что, что слегка похудела! Как ее могли сжечь-то? Потому остается лишь неуверенно похлопать Феруса по плечу, прислушаться к своим ощущениям и крепко обнять в ответ.
Ферус был… теплым, как ни странно. И это поражало в первую очередь. Хотя, казалось бы, но теплый! Живой! И обнимает крепко. Как будто никогда не отпустит.
Снова иррационально захотелось плакать. А еще стукнуть Феруса – ну вот до чего доводит своими странными речами и еще более странным поведением? Впрочем, обниматься хотелось еще больше. Так тепло. Хорошо. Даже мир кажется ярче.
А Коррибан, несмотря на обилие красного, оранжевого и коричневого, был невероятного серым. Как будто покрытым пыльной пленкой местом, где ничего не происходит и все, совсем все уже упущено. И выхода нет, и стремиться некуда, надо только лечь и ждать, пока не умрешь под злым ветром, не растаешь, а твои кости не растащат местные монстрики, которых сама планировала на обед. Ха! И они говорят, что шепот ситхов – тяжело?
Безнадежность куда страшнее.
Потому можно, пока никто не видит, уткнуться Ферусу в грудь, часто моргая и вытереть выступившие слезы о его несуразную тунику. Вот, а в глаза – никак нельзя! Дарра сильная же, Дарра выжила, вот и пусть уважает! Хотя бы за это, раз сама выбраться и триумфально завалиться в Храм все же не сумела.
Отстраняется она неохотно, уже даже думать забыв возмутиться очередным предположениям о своей безвременной кончине. Все же, это было просто необходимо. Почувствовать, что она действительно больше не одна, что рядом есть пусть совершенно сумасшедший, но живой и такой свой человек!
Дарра даже не пыталась скрыть широкую улыбку, когда объятия обидно быстро закончились. Ничего! Она еще всех затискает, и Феруса в первую очередь, только дайте добраться!
А потом было самое лучше. Самое лучшее с момента появления лэндспидера и Феруса в ее поле зрения:
- Вкусняшки! – совершенно точно с непередаваемым выражением счастья на лице Дарра зашелестела упаковкой. Отложив, правда, сразу вяленое мясо. – Спасибо, ты лучший!
И тут же впилась в галету. Так вкусно, кажется, ей не было никогда. И даже было не очень стыдно, что Ферус наблюдает за полным отсутствием у нее манер. Это же еда! Нормальная! Человеческая! Еда! Готовая! Это же хлеб!
Наверное, если бы Дарра пробыла тут еще чуть дольше, сейчас она бы просто застонала от удовольствия, убив за попытку отобрать у нее галету. 
И уж точно проигнорировала бы вопрос, а так Дарра просто недовольно покосилась на Феруса, прожевала, старательно свернула оставшуюся часть обратно. Отпила воды, как положено, ровно два глотка. И с сожалением покосилась на оставшуюся часть галеты, но все же спрятала в карман.
А потом завернулась в щедро пожертвованный плащ. Определенно стало теплее. Почти как в объятиях Феруса, только тот еще и сопел забавно.
Кажется, вот прямо сейчас уйти и никогда не возвращаться из этой дурацкой Долины Темных Лордов не удастся. Значит, нужно перестать стоять как какие-то персонажи из театра, пафосно и серьезно.
Дарра решительно направилась к своему рюкзаку и вытащила оттуда выделанную шкуру – предмет ее особой гордости. Ох уж как она намучилась! Все время то мясо останется, то не сообразить, как это вообще делать, то просто не найти объект и не добыть с родных уже монстриков ничего, кроме мяса.
Аккуратно расстелила у стены и предложила:
- Садись? – устроившись, тем временем, с правой стороны своей верной постели. Вздохнула. – Ферус, я все три года отлично помню. Ну, почти три, как показывает добытый с трудом датапад.
Она кивнула на недавний объект вожделения Олина, закутываясь поплотнее в плащ. Хорошо, что Ферус высокий! Можно и ноги, наконец, укрыть. К постоянному чувству холода, конечно, привыкаешь, но так – гораздо лучше!
- Но, полагаю, ты спрашиваешь о времени, когда вы мен… я осталась тут одна. Помню трех придурков, двое сверлили друг друга неприязненными взглядами и задирали носы, а Тру виновато прятал глаза от мастеров. Мастера, кстати говоря, упорно делали вид, что ничего не происходит и «детки сами разберутся», - Дарра улыбнулась, тепло и искренне. Это были хорошие воспоминания, очень уютные, почти семейные. Мастер Энтана, конечно, не одобряла вражды Энакина и Феруса, как и то, насколько виртуозно игнорируют проблему мастер Тачи и мастер Кеноби, но не считала возможным вмешиваться в обучение чужих падаванов без спросу.
А Дарра же находила эти соревнования невозможно милыми.
- Потом мы попали в засаду, - нахмурилась, вспоминая. Безумно заболела голова, и Дарра совершенно нелогично потерла нос. – Мы, кажется, подставились совершенно бездарно. У тебя почему-то оказался сбоящий меч, я попыталась отвлечь Арбор. Ну и схлопотала выстрел вот сюда.
Дарра прикоснулась к месту чуть ниже и слева от ключицы.
- Шрам остался, - внезапно пожаловалась. – Воспаляется постоянно, болит жутко. Ферус, правда, я живая! Вот, смотри, волосы отросли жутко, уже ниже поясницы, кажется, а отрезать не могу, нечем.
Дарра жалобно посмотрела на друга. Почему-то убедить его в своей правоте казалось невероятно важным. Как будто без этого произойдет что-то плохое. Безумно, ну, это как допустить, что все джедаи погибнут, а ситхи станут законно избранными властителями всего и вся.
- Ну не веришь словам и волосам, грудь пощупай! – уже с внезапным отчаянием мрачно пошутила. И была не слишком уверена, сколько тут действительно юмора присутствовало. Потому что, ну, такая одержимая убежденность, что она мертва? Нет, невозможно! – Тоже, знаешь ли, выросла и жутко неудобно. Или шрам покажу, хочешь? Только перестань говорить… такие жуткие вещи!
Дарра старалась улыбаться, беззаботно и уверено, но как то даже съежилась при мысли, что сумасшедшей может оказаться она, а не Ферус.
- Я же не могла не понять, что мертва! Это попросту не-воз-мож-но. Вот.

Отредактировано Darra Thel-Tanis (2018-06-22 23:41:50)

Ферус смотрел на нее как-то не так. Слишком странно, недоверчиво и подозрительно. Дарре было безумно неуютно от такого взгляда, к тому же безумно пристального. Он там вообще хоть чуть-чуть моргает? Нет, ну должен же! А то оставляет какое-то неуловимое, но четкое ощущение дройда.
Даже жутко.
Интересно, как включить обратно режим нормального человека? Иначе как-то хочется достать где-нибудь зеркало и показать Ферусу, что на мертвеца как раз таки похож именно он. А совсем не сама Дарра, несмотря на три года без нормальных условий и явно безумно грязную мордашку.
Ну да, она бледная! Но это потому, что рыжая, и вообще, активной тут лучше быть по ночам. Днями слишком опасно, а потому солнце видит не так уж, чтобы очень часто.
А потом Дарра и вовсе открыла рот от возмущения. Ферус оставил Орден? Почему? Зачем? Как он вообще мог о таком подумать?! А уж посметь сделать… кто, спрашивается, и чем его настолько сильно стукнул, что самый правильный падаван во всем Ордене (Дарра искренне гордилась, как ласково и даже лестно переформулировала эпитет «самая педантичная зануда всего потока») решился на такую несусветную глупость? И бросил дом, мастера, Тру, Энакина (тот, наверное, хвост павлиний совсем распушил, но отчаянно скучает скучными и правильными вечерами без споров и ссор, как будто она его не знает), собственное предназначение и выбранный путь?
Только практически сразу все стало ясно. И Дарра просто онемела, не понимая, как это могло произойти? Почему? И да, тут уж ясно, отчего Ферус ушел из Ордена. Потерять мастера, бедолага!
Дарра сама никак не могла привыкнуть к отсутствию рядом мастера Соэры, и до сих пор не может. Но она хотя бы знает, что где-то там, далеко, но учитель жива! Может быть даже взяла себе нового падавана, хотя вот в это верить совершенно не хотелось. Но главное-то не это! А что, когда Дарра отсюда выберется, уже совсем скоро, едва Ферус перестанет нести какую-то жуткую чушь, она сможет крепко обнять мастера, невзирая на все недовольства последней. И да, она непременно выскажет мастеру Ти, мастеру Йоде, да даже мастеру Винду! Что нельзя было отпускать Феруса в таком состоянии. После гибели мастера ему нужно было помочь, уберечь, не позволяя творить глупости, особенно такие глобальные.
Лучше бы уж со Скайуокером подрались! Авось бы, наконец и разрешили все свои противоречия.
Дарра силится что-то сказать, придумать какую-нибудь отвлекательно-замечательную глупость, но все никак не может. А потому лишь молчит и слушает, судорожно вздохнув, закусив гулу и мертвой хваткой вцепившись в одолженный плащ. Практически новый, с галетой в кармане, и Дарра была счастлива, если бы ей не было так пусто и так страшно.
Что там твориться, в большом мире? Почему умерла мастер Сири Тачи? Неужели эта газетная вывеска не врет, и джедаи принимают участие в какой-то там войне? Не наблюдатели, не хранители мира, но вот так, действительно, солдаты? Почему?
Как?
Что происходит? Что произошло, пока Дарра тут прозябала, не в силах помочь или просто поддержать?
А Ферус смешной. Такой внезапно родной, что даже не верится в его страшные слова, хотя Дарра всем своим нутром чувствует – не лжет. Все так и есть, и в Ордене нет больше мира, а в Храме нет уже дома. Стал какой-то базой для военных? Сила Великая!
Надо непременно добраться до Совета и объяснить, показать, что неправы. Джедаи – хранители мира, а не солдаты на службе кого бы то ни было. Иначе, а зачем? Это же противоречит всему, чему их учили с детства?
Она пытается улыбнуться старому другу задеревеневшими, как будто мгновенно скованными льдом, губами. Показать, что ей приятна оценка Феруса ее непослушной и раздражающе мешающей шевелюры. И хоть бы в косу волосы собрать можно было! Так ведь нет, нечем закрепить, а их слишком много, слишком густые.
- Они мешают, - тихим эхом откликается Дарра. Ей кажется, что такой шепот совершенно нормальный, но голос двоиться, будто доносится из далекого колодца. – Сила, Ферус! Посмотри на меня, пожалуйста!
Громче, серьезнее, почти отчаянно и как-то едва ли не со слезами.
- Мне… я… Ферус, мне так жаль. Но мастер Тачи… Сири бы не хотела, чтобы ты бросал свою судьбу. Вот я бы не хотела! Если бы была мертва, как ты говоришь. Уверена, она тобой гордилась и гордится даже больше меня, но, Ферус, бежать из Ордена – это не выход.
Дарра сбивается, смущается и прячет взгляд, тихо заканчивая:
- Там же наш дом.
Ей хочется добавить, что они вернуться. Вот сейчас договорят, соберут нехитрые пожитки Дарры, выполнят неведомую цель Феруса на Коррибане – это до сих пор почти до боли обидно, но она уже поняла и приняла, что у старого друга тут какая-то своя, особая цель, а ее он встретил случайно. Хорошо, все же, что сегодня она заснула там, а не ушла охотиться. И вернуться домой, на Корусант, в Орден и в Храм. И наконец растает этот жуткий кусок льда в душе, порожденный одиночеством у нее и потерей учителя у Феруса.
Ведь обязательно должно быть! Обязательно.
Семья всегда помогает.
Кажется, только, она перегнула с сочувствием и пафосом, у Феруса такие глаза! Что ж у нее ничего-то не получается последнее время? Совсем? Впору реветь, что совершенно бестолковая. И что очень устала, и облегчения, надеждой на которое Дарра жила последние три года, все нет и нет. Есть только какие-то странные новости, есть потерянные глаза Феруса и все не так.
А она, вместо того, чтобы ободрить, кажется, только ковыряется в едва зажившей ране. Если вообще не гноящейся и открытой еще. И остается, ну, что остается? Только глупо шутить.
- Ты так реагируешь, словно я тебе что-то неприличное предложила, - возмутилась Дарра, усилием воли абстрагируясь от печальных новостей, настраиваясь на Феруса. Голос звучит ближе, человечнее, ярче. Уже почти без эха. – Как будто поцеловаться! Как будто я никогда при тебе на совместных заданиях не переодевалась. Так что, эм, во сколько надо было смущаться? Когда мне было тринадцать? Ферус!
Ее возмущение слегка наигранное, зато улыбка – самая настоящая, приглашающая разделить веселье с ней. И… нет, туда она точно не пойдет.
- Я ее нашла, лабораторию Омеги, но туда нельзя! Никак, - Дарру затрясло совсем не фигурально, а очень даже реальной дрожью. – Там страшно. Очень, туда даже призраки не суются и ситхов не слышно, но там… туда нельзя! И все, а ты и так похож на несвежего зомби, не пущу туда!
Дарра Тел-Танис готова встать грудью, но не пустить в это страшное место друга. Ей все кажется, что там что-то плохое будет. Очень.
Ее охватывает почти паника. Как будто кто-то заставляет ее бояться, и даже не сметь пытаться перебороть страх.
Дарра до боли закусила губу, снова. Попыталась нарочито бодро сказать:
- А полюбоваться все же придется! Радуйся, что сегодня перевязку на грудь сделала, думала поохотиться, - это вредно и это почти ответ за то, что заставил так испугаться. Но показать шрам иначе она просто не может, слишком уж мудрено держится ее шитая-перешитая одежда. А стесняться? Пусть привыкает! Дарра от Феруса ни на шаг не отойдет, пока они оба не окажутся дома.
Плащ подаренный, плащ свой, тяжелый пояс, остатки туники, другая кофта с плотным воротом – иначе ветер забьет туда пыли и песка, а это неприятно и сменной одежды на каждый день нет. Дарра все еще недовольно хмуриться, с внезапным юмором думая, что хорошо, что у нее рана не на животе и не на бедре – то есть, там тоже есть следы когтей симпатичных монстриков. Но Ферус хочет полюбоваться шрамом от бластерного выстрела, значит, штаны можно оставить. Как и широкую полоску ткани из бывшей нижней майки, туго перетягивающую так смущающую Феруса грудь.
- Ну? Видишь, просто шрам, пусть и страшный, - а выглядел он и правда страшно. Воспаленный, едва подживший и болезненно красный, с фиолетовыми прожилками, странно пульсирующими. – Скажи, как налюбуешься, господин целитель!
Дарра сверлила Феруса недовольным взглядом, с трудом удержавшись от защитной позы «прикрыться, руки на грудь, ногу в чужое лицо». И от язвительного комментария, что загадки в ее пребывании тут нет, лишь простая человеческая рассеянность.
Хотя, Дарра внезапно засомневалась, могла ли Соэра действительно меня забыть и бросить?
Стало очень-очень пусто и жутко. Но… Почему?
Не может быть Ферус прав в своем бреде! Вот они долетят до Ордена, и Дарра первым делом спросит.

Только вот ты уже знаешь, что это невозможно, правда?

- Ферус, - внезапно севшим голосом и пересохшими губами спросила Дарра. – А мастер Соэра ведь жива?

Пожалуйста, скажи «да». Не говори, что я ее подвела, не защитила!

Дарра забыла, что на Коррибане самое бесполезное дело — молить и молиться.

Почему из всех джедаев многочисленного Ордена сюда занесло именно того, который не умеет, но так старается лгать? Который даже уже и не джедай. Хотя, конечно, такого быть не может. Джедай однажды – джедай навсегда, и если Ферус об этом забыл, она напомнит! Не будь иначе Даррой Тел-Танис.
Которой сейчас очень страшно. Настолько, что она лишь морщит нос на попытку ее подколоть. Три года назад или даже два, наверное, а то и все полтора было бы обидно. Бесстрашная Дарра Тел-Танис, падаван Соэры Энтано. Забавно.
Она уже и забыла почти, как это в принципе дышится и ощущается. И, если честно, лучше быть испуганной девчонкой с лохматыми волосами – скажи спасибо, что чистые, Ферус! –  чем пытаться высокомерно держать голову, нестись доказывать, что старый друг не прав, и она вовсе не готова продать душу за его здесь присутствие. Проблема ведь вся в том, что действительно готова. До сих пор, пусть Ферус и несет глупости, говорит страшные вещи и издевается прямо, сначала доказывая, что она, представьте себе, мертва, а потом лукавит, отчаянно недоговаривая. И вот это пугает больше всего, потому что уже невозможно понять и представить, что еще хуже-то может быть? Чем смерть мастера Сири Тачи, уход Феруса Олина из Ордена, ее здесь дикая жизнь? Что может быть хуже?
Да и возможно ли это в принципе?
Дарра не спрашивает, злясь на себя за подобную слабость. Она, верно, и правда стала всего лишь девчонкой с испуганными глазами, не джедаем. Но это ничего. Вспомнит, вернется, сумеет стать рыцарем. Даже не магистром! Надо ли ей это? Проще путешествовать, иметь возможность всегда уйти, чем быть запертой где бы то ни было угодно. Пусть даже и дома, в Храме, на Корусанте, решая и определяя судьбу всех и вся в Ордене.
Дарра послушно разворачивается, закусывая губу и думает. О том, что все оказалось не так, как думалось, хотелось и мечталось. Да что уж там! Даже помнила она все совершенно по-другому, и разве в двадцать четыре могут появиться такие больные глаза и тени под ними? Очень хочется спросить,  что случилось, Ферус? Расскажи мне?
Только вот непонятно, как. Да и не ответит, Дарра почти физически чувствует, как Ферус прячется в свой странный панцирь, как наутоланская черепаха, при любом вопросе. Это немного обидно, а еще больно. Ну не уж-то Дарра не поймет? Осудит? Не сумеет отогнать его глупые страхи?
Только страх, что Ферус замолчит совсем, сильнее, и Дарра старается думать о другом. О том, что надо будет непременно забрать с собой и выделанную шкуру, и другие поделки, которые спасали ей жизнь и, что важнее, психику здесь. И некоторое время Дарра даже раздумывает, что было бы, найди здесь Ферус не ее, как она сейчас есть, а забившегося в угол звереныша, что зубами рвет сырое мясо, рычит на всех и всех боится. Бр-р-р, слишком уж страшная перспектива!
Хорошо, что она справилась, и даже не разучилась читать. И еще, Совету Высокому непременно надо сообщить, что на Коррибане полно страшных артефактов, не все растащили. Призраки, конечно, умеют прятать свои сокровища, тем более ситхи-призраки, но Дарра все равно нашла. И страшно теперь подумать, что будет, попади эти вещи в дурные руки. И вечная слава Великой Силе, что до них не добрался Грант Омега с Зан Арбор или еще какой охотник за дурной наживой. Вот пусть уничтожать знания плохо – но эти не должны попасть, никогда, к плохим людям. Им самое место в самых защищенных уголках архива и хранилищ Ордена джедаев.
А еще на ум приходит, что это ненормальное состояние, совсем. Плакать хочется, почти рыдать, горько, обиженно, и танцевать от счастья, не обращая внимания на собственное неумение, а еще просто чтобы Ферус обнял и сидеть так, уткнувшись ему в грудь. Неделю или две. Чтобы спокойно, тепло.
Чтобы наконец в безопасности.
Вот этого всего – и сразу, и в тройном размере! – сейчас хочется просто до звона в ушах и боли в глазах. Потому Дарра даже не обращает внимания на очередную бахвальную попытку напомнить, что Ферус не джедай. Как будто это что-то меняет или при виде ее несчастной тушки могут возникнуть какие-то эмоции, кроме жалости и неприятия. Забавно, но Дарра действительно с этим смирилась, да и тело, оказывается, правда нужно лишь чтобы укреплять дух. Но никак иначе! Как пытался доказать гадкий голонет в ее тринадцать.
И даже не важно, что Ферус действительно почти профессионально начал ощупывать ее шрам и шутить, ну, знаете, как добрый доктор, когда совсем все плохо, но пациенту говорить нельзя? Несуразно, мило и тревожно.
А вот сама Дарра ничего страшного в отметине на коже не видит. Ну есть и есть, какая разница? Даже ведь не на лице! Было бы что портить, называется.
Лучше бы и дальше волосы перебирал. Это очень успокаивало и уже не захлестывало ощущением близящегося одиночества, но принятием, спокойствием и, наконец, уходящей истерикой.
Не одна.

А потом Ферус говорит такую нелепость, что Дарра даже не сразу осознает, вскидывая на него удивленный взгляд и не понимает, о чем он говорит. Почувствовать мастера? Сквозь заслон вечного шепота призраков Коррибана и при этом не сойти с ума за три года?
- Я даже тебя не почувствовала, а увидела, - растерянно и честно говорит. Ферус снова лукавит, уходит от ответа, да так нелепо, несуразно, что Дарра совсем потерялась. – Если здесь не закрываться в Силе, то с ума сой… Оу… Я поняла.
Осознание бьет с размаха. Дарре кажется, что сейчас больнее, чем когда она поняла, что ее оставили здесь, забыли.
Значит, Соэра не забыла, значит, Соэра умерла.
Мастера больше нет.
Мас-те-ра-бо-ль-ше-нет.
Совсем.
Ферус прячет взгляд. А Дарра смотрит прямо на него, на суетливые движения и никак не может ничего сделать, сказать или просто двинуться. Только сжимает поданную одежду и никак не отводит ошарашенного пристального взгляда от внезапно такого чужого старого друга.
Тогда ведь, да? Потому и не вернулись, Соэра ведь... и почему? Как? И почему ты молчишь, Ферус?! Расскажи! Перестань лгать!
А в голове вертятся  слова Феруса, все его слова с момента встречи. И нелепое обвинение, и якобы смерть ее, и настоящая мастера Сири Тачи, и уход из Ордена джедаев, и ошибка, и теперь вот…
Соэра. Ошибка.
Ошибка.
Дарре хочется спросить про ошибку, ей все кажется, что из-за нее он так казнился
Что ошибка Феруса привела к тому, что она потеряла такое важное, почти самое важное в жизни, что из-за него мастер Соэра умерла. Ее останавливает только леденящий ужас услышать подтверждение.
Дарра медленно оседает на брошенную шкуру, бледнеет, кусает губы, молчит. И нервно, отчаянно и почти не глядя, комкает  плащ. Под ладонями чувствуется нелепая нашивка, и Дарра удивленно опознает шестеренку. Ферус записался в механики? Какая глупость.
Ей неважно. Но перед глазами стоят слезы. И мир выцветает, сереет, все неважно. Это, конечно, только из-за слез. И Ферусу итак больно, тяжело, он даже бросил дом! Нельзя показывать.
И Дарра смотрит на него как сквозь мутное стекло.
Все неважно.
Не-важ-но.
Не-важ-но.
Ей так пусто. Она ничего не чувствует.
А от Феруса  полыхает виной, болью, безысходностью. Дарра так полно чувствует другого человека, наверное, впервые в жизни. Или хотя бы, уж точно, за все прошедшее с расставания с мастером время.
Улыбается Дарра нарочито весело, кивает. Сейчас она согласна на все, даже пойти в ту ситхову лабораторию.
Только чтобы забыть.
Только чтобы Ферус не смотрел так затравленно.
Только чтобы...
- Ферус, - она встает неловко, нелепо падает почему-то, спасибо врожденной неуклюжести, но поднимается упрямо, снова, сама. Это важно. Соэра поймет.
Сири одобрит.
Это важно.
Здесь мало места, но хватает на пару шагов. Когда Ферус успел отойти так далеко?
- Перестань себя казнить, Ферус, - тихо, спокойно и очень убежденно сказала Дарра. Подойти, так же спокойно и уверенно взять его руку в свои. Она почему-то очень холодная, почти ледяная, и Дарра греет его ладонь, даже дышит на нее.
Эта пауза совсем не нужна ей. Но Дарре кажется, что так правильно. Чтобы показать, что это взвешенные, уверенные слова, не только чтобы успокоить Феруса. Все действительно так.
Улыбка становится теплой, едва заметной, совсем чуть-чуть лукавой.
- Переставай быть жадиной и нести все беды на своих плечах. Ты не один. И не одинок.
Твердо, убежденно.
Ты не одинок.
И никогда вновь не будешь один. Как и я - не буду.
Дарра серьезно смотрит на измотанное лицо, впавшие щеки и плотные тени под глазами, на ускользающий взгляд. И просто целует тыльную сторону ладони Феруса.
Мы справимся, родной. Они будут нами гордится, и неважно, кто, как и когда ошибся. Еще можно… сделать так, чтобы не бессмысленно.
В конце концов, мы им обязаны, верно, Ферус?
- Спасибо за хвост. Так правда лучше. И да, пойдем, раз ты так хочешь. Но только осторожнее, хорошо? И потом поедем хотя бы в город, хорошо?
Это звучит жалобно, почти жалко.
Но пусть.
Дарра быстро одевается, натягивая на себя все, включая даренный плащ, и бодро идет на выход. Задерживается в проеме, нетерпеливо зовет:
- Пойдем! Быстрее начнем, быстрее закончим.
Но, Сила, как же страшно. А на ум приходят только вечные строки кодекса.

Нет эмоций - есть покой.
Нет неведенья - есть знание.
Нет страстей - есть ясность мыслей.
Нет хаоса - есть гармония.
Нет смерти - есть Великая Сила.

Дарра идет быстрым шагом, так же быстро говорит о том, где находится то место. И что здесь почти ничего не растет, но некоторые травы все же можно найти. Но Дарра почти никогда их не ест и редко добавляет в мясо, потому что лучше сварить бальзам для волос или что-то типа зубной пасты. Только их про запас не оставить, почему-то очень быстро иссыхают, будто лежат не несколько дней, а как минимум несколько недель, а то и месяцев.
И вообще-то это не некрополь, а самый настоящий город. Как студенческие городки где-нибудь на Альдераане, мы же туда съездим, правда? И здесь интересно, и в пустующей библиотеке есть подвал, где еще есть старые книжки, больше похожие на бумагу. И, представляешь! Из бумаги.
И чем ближе к самой лаборатории, тем сильнее болела голова.
Слышались какие-то обрывки разговоров и стало очень холодно.

…Дарра…

Мастер никогда не плакала, что за чушь лезет в голову? И голос у нее не дрожал.

…интересный эффект. А девчонка застряла, может..?

Такие громкие. Так близко. Прямо в голове, и Дарра знает, что это ситхи, призраки, но почему они кажутся такими реальными? Такими настоящими, живыми?

-…но может просто выпьем, раз не сдохла?
- И чем будем развлекаться ближайшую тысячу лет? А если девочке удастся…

У Академии Ситхов массивные ступени у крыльца. А в башенку витая лестница, и крученые, узкие ступеньки. Дарра кажется, что она сейчас упадет. Слишком больно. Слишком ярко.
- На самом верху, чуть-чуть осталось, - Дарра тяжело дышит и прислоняется к стене. Сжимает виски руками. Больно. Слишком ярко. Слишком отчетливо врывается память.
Дарре хочется сбежать.
Даррра прячется под капюшоном под другим, дрожит. И совсем не плачет. Ей просто… ей никак.
Ферус прав.
Ведь Дарра мертва. И зачем спрашивать «как» и «почему?»
Или интересоваться, откуда липкие призрачные руки.

Смерти нет – есть Великая Сила.

Дарре хочется сбежать.
Дарра не знает, что она просто исчезает, как будто кто-то моргнул, и ее больше нет. Стерли.
Дарра не знает.
Дарра бежит. Задыхается, пока не оказывается в углу комнатки, где разговаривали с Ферусом.
Неважно.
Дарра забивается в угол обхватывает колени и смотрит в одну точку.
День? Два?
Или все три?

Смерти – нет?

Только и Силы
тоже
больше
нет.

Только ее больше нет в мире.
И ей все равно, чья тяжелая, почти раскаленная ладонь ложиться на лоб. Слишком тяжелая, призрачная и настоящая.
И все равно, что рука эта мертвая и призрачная.

Дарра мотает головой, встает. Бодро идет на выход, задерживаясь в проеме, нетерпеливо зовет:
- Пойдем?.. Ферус, почему ты выглядишь, будто призрака увидел?
Хотя, будет точнее, он похож на безумного ученого, который три дня варил спайс в попытках сохранить эффект, но провалился и теперь вместо эйфории, видятся кошмары.
Совершенно сумасшедший. Что-то не так. Что-то изменилось.
- Тебе же нужно в то ст… лабораторию Омеги? – неуверенно спрашивает.
Почему все не так, как было лишь мгновение назад?

Почему не нужно? – это единственная мысль, которая крутится у нее в голове. Почему?
Ведь Ферус же туда так рваться, а она наоборот, совершенно не хотела. Это Дарра знает, насколько там страшно и больно. Только вот Ферус и выглядит совершенно безумным.
И ей, Дарре Тел-Танис, которая уже почти три полных года выживает на Коррибане в одиночестве, очень страшно. Что случилось с Ферусом? И, главное, когда? –  она же лишь переоделась и направилась к выходу. А он выглядит будто его растерзали псы. Даже не тело, душу.
Что случилось?
Дарре страшно, она думает, что здесь же нет ситхов, почти, неужели все же до него кто-то добрался?! А Ферус как-то внезапно оказывается слишком близко и уже крепко держит ее за руку. Настолько, что хочется сказать «вцепился» и погладить его по голове, успокоить.
А еще – связать, дотащить до лэндспидера и улететь от этих дурацких ситхов подальше. Ведь кто еще мог довести Феруса до такого состояния?
И если честно, Дарре и мешает только крепкая хватка на ладони. Потому что она искренне сомневается, что Ферус ее послушает и согласится с ней. А искать что-нибудь тяжелое, чтобы стукнуть старого (но такого пугающего сейчас!) друга по голове и воплотить план без сопротивления, ну… это немного неудобно.
Остается лишь вздохнуть и накрыть руку Феруса своей ладонью. Наверное, так чувствовали себя легендарные герои? Или самые лучшие целители, притом душевные. То есть, которые по душам. Или как они? Которые лечат не тело, в общем.
Посмотреть внимательно и честно попытаться понять.

Сначала Дарра искренне не понимает и с трудом борется с желанием закатить глаза. Опять он за своё! И как ему доказать, что вот она, теплая, живая, абсолютно не похожая на зомби, и просто! Это оскорбление, зомби противные склизкие и просто бр-р-р.
А потом становится не до смеха. Холодно, пусто и сначала никак. И лучше бы так бы и оставалось, не было той страшной, не поддающейся разумному объяснению, паники. И хочется бежать, бежать, б е ж а т ь.
Только под дрожащей ладонью шершавые, теплые пальцы, которые держат крепко-крепко. А Дарра смотрит на Феруса остановившимся взглядом и не видит его лица. Только чужой голос ввинчивается в сознание раскаленной иглой, как будто крик, как будто пилит, пилит и пилит.
И невозможно спрятаться. Ни от голоса, ни от себя.
Попытка сбежать обречена на провал, как бы Дарра не бравировала, но Ферус сильнее, слишком. И вырвать ладонь из ловушки не получается, держат слишком крепко.

Кажется, она сходит с ума.

Только помнит, как больно было. И как жгло внутри, словно жидким огнем, а потом стало холодно, очень. Вот как сейчас.
И как пыталась дотянуться, дотронуться до столь нелепо пропущенного выстрела. Понять, что артерия перебита. Слишком близко к сердцу.
А мастер… Соэра действительно почти плачет. Дарре же не больно, практически совсем, и это плохо, очень, она знает. Но плакать нельзя, только мучительно хочется просить прощения – подвела, не сумела, так глупо, мастер, простите. Мастер, так больно, мастер, простите, мастер!
Я не хочу…

Дарра сходит с ума. Мотает головой, кусает губы, пытается вырваться, дрожит.
А после – вцепляется мертвой (по-настоящему мертвой, Дарра, привыкай!) хваткой свободной рукой в плечо Феруса. И замирает.

Ферус говорит, иногда сбиваясь, а она не понимает.
Виноват? Почему? В чем?
В том, что она такая дура? Ведь мастер же учила.
Но мастера больше нет.
И это, Дарра, твоя вина. Моя вина, мысль причиняет боль, слишком сильную, даже умирать не так больно.

Она теперь точно знает.

Хочет спросить, когда, как умерла Соэра? Узнать, могла ли Дарра ее защитить – но зачем спрашивать то, что и так известно? Конечно, могла. Должна была.
И теперь ей с этой мыслью жить.
Су-щес-тво-ва-ть.

Почему я не умерла? Почему не ушла в Силу?
Лицо почти сводит от желания спросить, но у кого? У Феруса? Он же не знает. Он ведь… все время говорил ей правду.
А Дарра никак не желала услышать.
Только бежать теперь больше некуда.
- Ферус, - она шепчет едва слышно, потерянно, тихо. И просто не знает, что сказать.
Дарра Тел-Танис. Нет тебя больше, ты лишь тень, призрак, порождение страшной планеты.
Беги от меня, Ферус.
Сожгли на Корусанте тело. Интересно, это было красиво? Дарра никогда не видела джедайских похорон.
Даже свои – не удалось.
Мастер. Соэра, прости. Прости.
И больше нет мыслей. Никаких, а Ферусу нужно что-то ответить. Он ведь ждет. И Дарра почти равнодушно удивляется, кары, что ли, ждет?
Прости, Соэра.
…мастер, я так виновата.
Ферус не виноват. И Энаки, и даже Тру не виноват, хотя Дарре очень хочется найти его, вернуться в Храм, посмотреть в его глаза. Потом поставить ему хороший фингал и попросить мастеров объяснить им всем, всем четырем болванам. Почему нельзя пытаться лезть всегда вперед и основы механики – снова.

Мой меч – моя жизнь.
Интересно, где мой теперь? Сгорел или мастер забрала?

- Ферус, - потерянно повторяет Дарра и шагает ближе, носом утыкаясь ему куда-то чуть пониже плеча. Ей так хочется спрятаться. От всех и всего, и просто, наконец, обрести обещанное Учителем Учителей мастером Йодой «Нет Смерти – есть Сила, и все ушедшие с ней сольются».
Только вот ни смерти нет, ни слияния, ни покоя.
У кого ответ? Ферус привезет Йоду сюда? Или?
Так хочется плакать. Но Дарра дрожит, спрятав лицо на чужой груди, и не может даже этого. Просто ни-че-го.

А они уже не одни, здесь становится холоднее. Дарра поднимает глаза и смотрит за плечо Феруса, смотрит на ситха. Не гипотетического и даже не на ругательство. Правда, кажется, он и лорд ситх – и ситх по расе.
Улыбается ей. Дарра равнодушно смотрит в ответ, крепче вцепляется в Феруса.
Не отдам!.. не отнимай. Пожалуйста, пусть даже иллюзия.

- Сколько? – ее голос ломкий, срывающийся и тихий. Дарра не знает кого спрашивает и зачем ей вообще это знать. – Сколько лет… я уже не живу?
Только вот признать и спросить «как долго я уже мертва?» она не может. И получает ответ, не знает от кого. Кажется, все же, от ситха. Ехидный, спокойны, четкий «шесть лет или больше немного» ответ.
Вот значит как.

Дарра смотрит на Феруса, рассеянно гладит его по лицу свободной рукой. Отпустить чужую руку? Ну, нет, не сейчас, никогда, она ведь на самом деле реальная?
Ферус выглядит больным и истощенным. Ферус выглядит не собой, не очаровательным занудой, которого ничего не сломает и который всегда знает, как поступать правильно и нужно.
- Что вы с ним сделали? – вцепиться в его покрепче, прижаться поближе, обнять за шею. Ситх улыбается иронично, ехидно и презрительно.
- Ничего. Я просто помог ему увидеть, раз он так хотел увидеть. Даже больше чем хотел, но ты же не его игрушка.
- И не ваша, - ей все равно, но она уверена и спокойна. За шесть лет они бы уже наигрались, сломали, выпили и выбросили.
Дарра видела такое не раз.
- Эксперимент, - соглашается ситх. – Еще не завершенный, а твой… друг хочет помешать.

Дарра знает. Дарра понимает.

- Не отдам, - убежденно, твердо. Она уже три года… шесть лет не использовала Силу так. Но теперь – Дарра сумеет. Пусть не мастера, но друга, соратника, единственного, кто вернулся – защитить.
Потом она спросит, зачем он вернулся. Но сейчас это неважно.
Наверное, у Феруса останутся синяки от ее пальцев. Но она поднимает барьер, собирая сюда всю невеликую свою Силу. Сюда бы Энакина, или мастера Ти, или магистра Йоду, они бы сумели лучше.

Но Дарра одна. Есть только Ферус, с котором поигрались эти мрази.
Собрать весь свет, что есть – внутри, снаружи, где угодно.
- Ферус, посмотрит на меня, - Дарра смотрит ему в глаза. И почти приказывает. – Дыши. На раз вдох, на четыре – выдох. Вдох. Два. Три. Выдох.
Ей очень хочется спросить у того ситха – а что вы сделали со мной? Но она считает и говорит:
- Нет ничего, морская гладь, спокойствие, свет. Отстранись, все остальное неважно. Есть только морская гладь, дыши.
Ведь Ферус видел.
И главное, чтобы Коррибан не забрал и его жизнь.
- Дыши.
Ситх смеется, но, кажется, Ферус его не слышит. Ситх говорит с непонятным горьким презрением:
- Джедаи, чтоб вас. Ради себя ты не сумела. Но, что ж. Хочешь понять, что с тобой – вспоминай.

Это неважно.
Пока.

Ситх просто исчезает, а Дарра просто считает. И потом, в один момент обмякает, валится Ферусу на руки.
- Ты болван, Ферус, какой же ты дурак самоуверенный, - едва шепчет она, мечтая о горячем сладком чае и, внезапно, об одиночестве, где можно просто пореветь. – Ты же не виноват, а едва себя не угробил, ну какой же ты дурак… Зачем, за мою глупость? Ферус, я всегда гордилась, что ты мой друг, а ты решил себя угробить.
Кажется, она все же плачет.
- Какой же ты дурак, а, были бы силы, я бы тебе по голове дала.

А потом Дарра пытается улыбаться. Не плакать, не выть.

- Больно бы дала. Ты. Не. Виноват. Слышишь?!

И важнее нет ничего, кроме ответа Феруса. Дарра не хочет, чтобы кроме смерти мастера на ней повисла еще и загубленная жизнь мастера.

Я сейчас чуть-чуть отдохну, и скажу, чтобы он уходил и не возвращался. Не губил себя жил.
Чуть-чуть. Сейчас.
Просто можно сейчас я побуду тут не одна? Потом я сумею.
Я обещаю, Соэра. Исправлю то, что можно еще.

Забывать очень страшно? Терять себя по кусочкам, по маленьким крохам, так, чтобы никогда больше не найти. Страшно? Страшно.
Вспоминать, впрочем, оказалось куда более пугающе и холодно. Вот тебе ты, кусочки тебя, твоя память, все – твоей, уже не нужное. И пробуй опять собрать себя, вставить это потерянное и забытое, когда уже кривая, косая, но выстроить заново смогла. И места больше нет.
Дарра вцепляется в Феруса крепче, мысленно повторяя лишь одно – не одна, не одна, пусть мертвая, не одна, сейчас и здесь, когда… так пусто и хочется раствориться.
Прижимается крепче, борясь с желанием заткнуть уши и мотать головой изо всех сил, просто не принимая, просто считая, что нет здесь никакого Феруса Олина с несчастным взглядом, истерзанным лицом и полным глупой вины. И не думать, что он – живой, теплый, настоящий  – уйдет, а она останется. Навсегда, здесь, на нескольких километрах пути.
И все, что радует, будет лишь маленьким подземным озером совсем близко.

Смирись.
Ты никогда не увидишь Альдераан, не вернешься домой.

И даже мастер никогда не простит.
Мастера больше нет.
Потому что ты не сумела быть рядом.

Дарра смотрит на темные своды, не моргая, упорно не плачет. Это больно? Это хуже.
Все уже было. Ничего уже не будет.
Больше никогда.
Не выдержав, зажмуриться до ярких кругов, с усилием разжать мертвую хватку хотя бы одной руки. И просто растереть лицо, до боли, до скрытых слез и даже почти чистой кожи, в кои веки. А потом просто закусить костяшку пальца, и все. И нет ничего.
Можно притвориться, что и не было. Что ей до сих пор почти восемнадцать, или даже уже, что все это просто злая иллюзия проклятого сердца проклятой планеты. Им всем почти столько же, Энакин вот старше едва ли, Тру чуть-чуть и несчастный Ферус, которому уже целых двадцать один!
И всех путают мертвые ситхи, вытаскивая самые страшные страхи. И Ферус становится все более нервным и серьезным, Тру совсем потерянным и непонимающим, а Энакин ершится, и его почти жаль.
Только вот Дарра помнит. И больше не может забыть, как не может и принять. И ей хочется смеяться, но выходит только глухой истеричный смешок да внезапно резкий, металлический и соленый, привкус крови. Слишком сильно укусила, слишком резко.
И это еще смешнее, ну какая кровь? Она же м е р т в а.

Не открывать глаз. Позволить себе хоть на несколько минут поверить в придуманную сказку.
В серьезного и сильного Феруса, в неловкого и доброго Тру, в злого на язык и всегда защищающего Энакина.
В нахмуренные брови мастера Кеноби, в полу-усмешку мастера Тачи и флегматичное спокойствие мастера Рай-Гоула.
В… в мастера.

Хочется выть.
Но просто выпусти палец изо рта, глубоко вдохни.
Тебе навсегда восемнадцать, мастера Соэры больше нет, а ты…

Просто не открывай глаз, даже отвечая старому другу.
Вы там – я здесь, и есть лишь теплые руки, есть только они, и да, тебя самой больше нет.

- Не заставляй меня верить, что с возрастом глупеют, - устало выдыхает, едва удерживаясь от ремарки «слава Силе, мне-то это не грозит!»  – а вот от горькой улыбки не выходит. Дарра даже на краткий миг думает, что завидует живому другу и тут же пугается. А потом не чувствует ничего, кроме иррациональной обиды.

Чем я такое заслужила?

- Или становятся мазохистами, что еще хуже, - а вот теперь в голосе просыпается какое-то веселое безумие. Снова, зато почти не хочется плакать. Почти.
Только глаз все равно лучше не открывать, не рисковать, потому что Дарра должна оставаться сильной. Ферусу нужна, который обнимает ее ничуть не менее крепко, чем  она держится за него.
Должна.
Единственное, что важно.

Помолчи, секунду или несколько минут, а потом торжественно пообещай:
- А впрочем, ага, дам. Только чуть-чуть еще посидим, а потом я встану и ка-а-ак отвешу тебе подзатыльник! Сразу вспомнишь все незабвенные заветы мастера. Мастер Тачи же читала тебе лекции?

И отчаянно не отвечай, не замечай последнюю, реплику, потому что…

Я умерла, Ферус, и еще не помню, почему, но не могу выбраться отсюда. Никуда, никогда, Сила и все боги необъятной, я больше ничего не могу. Только пытаться не плакать и не обращать внимания, даже не понимая… а если выберусь? То что?
Быть призраком, вечным твоим хвостом, полтергейстом в стенах Храма? Я не хочу быть уроком для других, как же ты не понимаешь.
Сейчас я ничего не хочу. Просто не понимаю.
А ведь говорили, что в смерти есть покой. Где мой покой, Ферус?
Почему я не умерла по-настоящему?

Зажмуриться, вздохнуть и уже почти открыть глаза – Соэра бы стыдилась, нельзя так трусливо прятаться. Но чувствует на своих губах чужие и замирает в недоумении.
Единственная мысль, нет, правда до галлюцинаций докатилась! Ведь не может же? Чтобы сильный, правильный и единственный, кто точно станет мастером из них всех, так?.. Просто?
Это же не ситхи, правда?
Сила, по-жа-луй-ста.
Уж лучше и впрямь лишь иллюзия больного разума.
А потом все становится уже неважно, абсолютно. Дарра неловко, неумело отвечает, едва-едва, губами. И чувствует себя полной дурой.
Ферус, в которого она когда-то давно была совсем чуть-чуть (даже мастер не заметила!) влюблена, ее целует. А по щекам все же потекли предательские тихие слезы, да в голове бьется мысль, что этот поцелуй – первый. В жизни, смерти и вообще.
А еще, возможно, он ненастоящий.

Всего лишь пара мгновений, да?

Когда Дарра, чуть погодя, открывает глаза, лицо Феруса чуть расплывается. И надо поскорее стереть слезы полой плаща, чтобы, ну ладно, он уже видел. Но не понял, что хочется не просто поплакать, что, вот такое несчастье, умерла, а просто не верит.
Ни в «выбраться», ни в «хорошо», ни во что.

А потом смотрит на Феруса и думает, что он выглядит изможденным, измученным, но каким-то почти цельным. Надломленным, да, но смогла бы Дарра сама сказать другу, что умерла.
И поцелуй, определенно, совершенно точно, она выдумала, главное, чтобы Ферус не заметил ее смешного… не просто ведь обидно умирать! Ни разу никого не поцеловав.

Дарра смущенно трет нос и краснеет, совершенно дурацки и очень сильно, как все белокожие и рыжие. Старательно не глядит в чужие глаза и лихорадочно думает, что дальше? О чем, почему?
О смерти своей не хочется, о чужой – тем более, но ведь есть же что-то еще?

Дарра чуть отстраняется, садится с нарочито прямой спиной в позу лотоса и просит:
- Расскажи мне, Ферус. Расскажи мне все.
Не замечая, что так и не выпустила чужую руку из крепкой хватки.

Ты хоть что-нибудь понимаешь? Совсем? Хоть чуть-чуть.
Дарра не плачет. Почти, все уже прошло. Страшно, очень страшно признать, что действительно – всё. И остается только посмотреть на Феруса большими и ничего не понимающими, широко раскрытыми глазами. Что такое?
- А он был? – удивленно спрашивает. Это настолько непонятно и странно, что смысл слов Феруса не угадывается даже отдаленно. Как не пытайся его поймать, все равно ускользает. – Но как же это возможно, ты же… а тут целый поцел…
Дарра начала заикаться, от чего еще больше смутилась, в итоге просто спрятав заалевшее – предатель! – лицо в ладонях, выдав лишь безнадежное:
- Ой, - и даже не заметив, как вернула себе руку и самостоятельность. И почему две минуты назад это казалось таким важным? Теперь бы наоборот, суметь поднять глаза, посмотреть в лицо и не сгореть окончательно. Интересно, мертвые умеют самовоспламеняться?
О! Возможно, именно так удастся окончательно уйти в Силу и обрести обещанный покой? Тогда, как-никак, а встретиться с последствиями придется. И, желательно, не уничтожить последние о себе хорошие воспоминания.
Интересно, а Феруса еще можно убедить, что она всего лишь злая шутка местных ситхов? Иллюзия там или просто самовнушение? Было бы очень здорово! Только как это сделать?
И куда девался тот ситх, когда так нужен? Дарре же они как-то умудрялись!
Ах да, сама же выгнала. Как обидно.
Дарра закусила губу, зажмурилась до боли и решительно посмотрела на Феруса.
Сгореть не получилось. Почему-то стало еще обиднее, чем от так нахально удравшего ситха. Теперь то действительно придется что-то говорить. Или не придется, потому что Ферус начинает говорить… а она точно его о чем-то таком просила? Сейчас бы помолчать и как-нибудь убедить его забыть, что, ну да, Дарра не умеет целоваться, отличать реальное от выдуманного, и, ох, Сила, какой позор! – ведь чтобы в такую иллюзию поверить, то…
Ох, Сила. То о таком нужно было бы, как минимум, размышлять. Думать. Возможно, даже мечтать, но такого совершенно точно не было. Никогда. Вот совершенно точно не было.
И вот она сейчас Феруса выслушает, чтобы он там не говорил, и именно так ему и скажет. Но, надо соблюдать принципы чести и честности джедаев, он симпатичный. Да.
Но ведь нельзя же! И вообще, она же, хм, мертвая? Вот, мертвая, ей нельзя, ничего.
Сила! Как все сложно…

А потом все становится неважно.

Дарра хочет улыбнуться. Хочет сказать, что «Ферус, глупый ты мой, это невозможно. Давай пойдем, позвоним, у тебя же есть средства связи?»
Только Дарра смотрит в глаза Феруса и верит. Там стынет зима отчаяния и обреченность. Боль, какой она никогда и вообразить не может. И пытается представить… увидеть заброшенный храм, пересохшие и сломанные фонтаны и разросшиеся без какой либо системы растения.
И вечный стылый полумрак.
Хочется улыбнуться и твердо сказать «ложь». Хочется замотать головой, признать Феруса больным порождением темной стороны и фантазии, но, сколько можно убегать?
А в голове глупый вопрос – почему принять свою смерть гораздо проще? Оказалось. И, нет.
Больше ничего нет, ни высоких сводов, ни тишины, ни дома.
Ты теперь по-настоящему одна.
Вы одни.
Дарра хочет взять Ферусу за руку, снова, просто чтобы было хоть что-то кроме бесконечного холода. Внутри и снаружи. Чтобы просто не быть одной.
Не сейчас.
- Фер… - Дарра выдыхает тихо, потерянно. И обнимает себя руками. Очень холодно, не согреться.
Это ведь не тебя резко не услышали, это ты перестала всех слышать и даже не заметила.
Их не стало, а она сидела тут и обижалась.

Никого больше нет.

Есть вопрос «как?» и ответ «неважно». Столь же неважно, как и такие дурные нюансы «кто?» и «почему?»
И ей надо отвечать и отвечать. А хочется только молчать. И принимать, понимать.

Не хочу.

Дарра Тел-Танис. Забытая на Коррибане девочка.
Мертвая.
Не справилась. А мастер? Мастер погибла… Сейчас или в войне? Дарра уверена, что Соэра дожила до последнего. И хочется верить – все еще жива. Но за это время она бы уже успела убить этого… императора.
Как же странно. И все равно, потому что пусто.

Если нет Ордена, то зачем она все еще? Сожрите меня, выпейте.

Я не хочу быть без них.
Заберите меня. Пожалуйста.

Дарра смотрит на Феруса и думает, что ему надо утешить, помочь. Отстраненно и холодно, потому что нужно, но понять. Ему же хуже. Он там был. И все видел.
А потом вздрагивает, как от удара.

- Ты… ты ушел из Ордена. До или после? – когда дом еще был или осталось лишь пепелище? Которое уже бессмысленно защищать.

Он успел, а ты опоздала.

Это тоже почти равнодушие. Мало тебе быть игрушкой ситхов, мало. Рвите, пытайте, жгите, только верните туда, к своим. Из этого холодного плена беспомощности.

Опоздала.

Дарра смотрит на Феруса и все понимает. Сжимает виски ладонями, съеживается и просто молчит, когда хочется кричать. До хрипа, до боли.

- Понятно.

Ты опоздала, а он не захотел.

- Что ты ищешь, Ферус? – Дарра не хочет осуждать. И не хочет судить, но… наверное, получится? Должно. Ты ничего не знаешь, права не имеешь.
А с этого вопроса следовало начинать.
Н а в е р н о е.