…он идет босиком, потому что во время утреннего занятия оступился и намочил ботинки. Пришлось оставить их у каменного домика, разумеется, на солнечной стороне: близится закат, и Хакс надеется, что тепло, излучаемое двумя солнцами, успело высушить его обувь. А пока ему остается лишь быть внимательным, чтобы вовремя подмечать каждый острый камушек; и морщиться, когда сухая ветка, надежно затерявшаяся среди высокой травы, впивается в нежную кожу. Но Хакс терпит: не издает ни звука. Будь он в одиночестве, может, он и выругался бы – грязно, грубо, так, чтобы выплеснуть раздражение, чтобы показать, что ему правда больно. И он не словил бы неодобрительный взгляд Люка; не выставил бы себя ноющим избалованным мальчишкой – остальные ученики точно порадовались бы тому, что Арми – золотой мальчик, подающий большие надежды, тоже человек. Что он тоже может чувствовать боль. Они могли бы использовать это против него. Хакс знает, что остальные падаваны не в восторге от него – потому что он лучше каждого из них. Потому что это его ставят в пример остальным. Потому что Люк берет его с собой к древнему дереву, чтобы позволить прикоснуться к священным писаниям. Потому что Хакс может поднять в воздух гальку, обглоданную жадным морем. Потому что Хакс однажды станет джедаем. Он станет первым, кто покинет остров.

Но Хакс не один. Он останавливается и оборачивается, чтобы убедиться, что Бен Соло следует за ним по пятам. Они соблюдают дистанцию, не желая смущать или тревожить друг друга. Они не друзья. Но Хакс не избегает Бена, как это делают остальные ученики. Соло, же, в свою очередь, не пытается задеть Арми так, чтобы тому стало больнее. Хотя мог бы. Хакс может почувствовать его боль, когда его собственный дядя хвалит Армитажа – не Бена.

Все боятся Бена. Он может вспылить и сломать деревянный меч. Он может поднять булыжник – непреднамеренно. Хакс видел, как однажды тот пытался повторить этот подвиг, будучи умиротворенным. Ничего не вышло. Он может сидеть в одиночестве, ковыряясь в тарелке с обедом – и ему не будет дела до того, что остальные ученики переговариваются, возбужденно обсуждая новую технику, которую Люк показал им утром. Бен отрешен от мира. Хаксу жаль его: наверняка, все возлагают на него слишком большие надежды. Он ведь племянник Люка Скайуокера. Внук Энакина Скайуокера. Его семье пора бы смириться с тем, что Бен – бесталанный. Вспыльчивый. Упрямый. Всего лишь импульсивный мальчишка – он ни за что не станет джедаем, если не будет уделять тренировкам достаточное количество времени.

А Хакс не против помочь: ему и самому не помешает упражняться в свободное от занятий время. Но кто согласится помогать ему? Никто – а Бену, кажется, даже приятно то, что кто-то, наконец, заговорил с ним, выглядя при этом равнодушным. Кто-то, в чьих глазах не сверкали озорные искорки. Выгодное сотрудничество. Ты мне, я – тебе.

Они заходят за одну из многочисленных скал. Здесь никто не увидит их: они ушли достаточно далеко от лагеря. Порги, свившие гнездо в траве, возмущенно пищат, когда мальчишки ступают по траве совсем рядом с их жилищем. Хакс закатывает глаза, отходит подальше от этих смешных существ, и садится на траву. Земля прогрета солнцем. Арми выдыхает и опускается на спину. Его песочного цвета одежда наверняка будет перепачкана травой и землей – как будто бы его это волнует. Хакс позволяет себе понежиться под лучами солнц, пока Бен устраивается неподалеку. Не слишком близко, чтобы не нарушить личное пространство. Жаль, что он не может провести так остаток вечера: нужно тренироваться.

Хакс садится, запускает обе руки в карманы одеяния и достает оттуда несколько плоских камней и мелкую цветную гальку. В его карманах остается немного песка, и Хакс борется с желанием вывернуть карманы, чтобы очистить их. Вместо этого он раскладывает камни на траве так, чтобы они лежали в центре. И лишь после этого он поднимает взгляд на Бена.

Его волосы растрепаны – как и большую часть времени. Он очень редко собирает их: очевидно, стесняется больших ушей. Хакс бы тоже стеснялся, будь у него такие. Но почему-то это несовершенство не уродует Соло. В кого он такой? В отца? Хакс уверен, что уже видел Соло-старшего на одном из голофото, но при этом он совершенно не помнит, как он выглядит. Зато он точно знает, как выглядит Лея: и Кайло ни капли не похож на нее. Она по сравнению с ним – само изящество. Но кое-что общее у них все же есть: ни Лею, ни Бена нельзя назвать красивыми. И при этом в обоих есть нечто притягательное. А в Бене – еще и нечто отталкивающее.

Бен не должен думать, что Арми относится к нему каким-то особенным образом.

А еще он тоже разут. Видимо, они оба вернутся в свои домики не из-за усталости, а из-за того, что их ступни околеют: ночами на острове весьма холодно. Хакс мог бы сделать Бену выговор, и сделал бы, если бы его ботинки были на нем.

– Готов? – уточняет Хакс таким тоном, как будто бы его привели сюда силой. На деле же это он – тот, кто затеял все это.

Он опускает раскрытые ладони на землю, и трава тут же оказывается между его пальцев. Она дразнится: щекочет чувствительные перепонки, отчего по всему телу пробегает дрожь. Арми слабо улыбается, но не меняет позу. Ему нужно сосредоточиться, чтобы поднять камни в воздух. Но он кивает Бену, предлагая ему начать.

Отредактировано Armitage Hux (2019-02-03 16:11:46)

Хакс внимательно всматривается в сосредоточенное лицо Бена. Он вовсе не безмятежен – Арми замечает нахмуренный лоб, подрагивающие ресницы – как будто он готов в любой момент распахнуть глаза, чтобы посмотреть, получилось ли у него приподнять камни. Что касается камней…

Ничего не выходит.

Камень отлетает в сторону и теряется в зеленом море травы. Первым порывом Хакса становит подхватить камень: иногда он развлекается тем, что пускает по воде «блинчик», Силой заставляя камень то касаться воды, то взмывать вверх. У него получилось бы подхватить небрежно отброшенный в сторону камень, но Хакс позволяет тому спрятаться среди гигантских – по меркам камня – зарослей. У них еще предостаточно камней.

Дует ветер, подхватывая своим порывом и темные волосы насупившегося дитя. Они темной волной скрывают бледное лицо с россыпью родинок на нем, и Хакс ловит себя на той мысли, что родинки на щеках Бена – как камни, темнеющие на песке. В чертах Соло угадывается что-то первобытное; нечто близкое к природе. Почему он не может найти баланс с Силой? Она – часть природы. Сам Бен – часть природы. Форсъюзер должен обуздать свою Силу – это он главный, а не она. Если Бен не научится брать Силу под контроль, он пропадет. И нечего ему смотреть на Хакса так обиженно – разве это Арми виноват в том, что Соло – никудышный наследник своей семьи?

Если он хочет доказать Люку, родителям и остальным ученикам, что он – истинный внук Энакина Скайуокера, ему стоит прилагать больше усилий. Сила должна струиться сквозь все тело; она должна быть помощницей; но при этом нужно быть достаточно мощным, чтобы соблюдать баланс: не позволять Силе полностью поглотить своего обладателя. Но это подход Хакса. Возможно, у Бена есть свое мнение на этот счет – да пожалуйста. И все же его способ не внушает доверия: Соло не может поднять даже камень. Он черпает энергию из ярости – это пугает Люка. Хаксу тоже не по себе от этого, но неужели джедай не может злиться? Неужели он не может обратить эту свою слабость в Силу? На самом деле, джедайские заветы давно устарели. Не все – но многие из них. А, может, в Арми просто взыграл бунтарский юношеский максимализм.

Хакс еще раз смотрит на Бена – строго и неодобрительно. Он не собирается утешать Соло: он может лишь проявить ту настойчивость, которой недостает Люку, и заставить Бена развивать свои навыки сутками напролет. Бену достаточно жалости от самого себя – хватит.

«Сосредоточься», – мысленно взывает к Бену Хакс. Они еще недостаточно обучены для того, чтобы обмениваться мыслями, но они уже могут считывать чужое состояние: и тогда приходится самому додумывать, что имеет в виду собеседник. Иногда в качестве разминки Люк просит учеников отправить друг другу сигнал: это полезное упражнение. У Хакса с каждым разом получается все лучше и лучше.

Хакс дожидается очередного порыва ветра, отдающего солью – но Арми давно перестал ощущать этот запах: привык, хотя поначалу у него кружилась голова от сумасшедшей свежести – и он приподнимает голову, выдыхает и закрывает глаза. Его волосы трепещут на ветру, щекоча скулы и уши, но Хакс слишком сосредоточен для того, чтобы ощущать эту щекотку. Он представляет себе поляну, на которой сидит. Он видит сгорбленную фигуру Соло – он все еще надутый (представить это нетрудно, ведь он редко когда расслабляется). Видит рыженькие макушки поргов – они мелькают в траве, словно яркие вспышки янтаря, выброшенного на берег после шторма. Он пытается отыскать затерянный камень. Ничего не получается. Хакс жмурится, с головой бросаясь в свои ощущения. Он научен доверять своим чувствам. Он представляет, как скользит ладонью по земле – в то время как на самом деле его рука остается на месте. В какой-то момент он натыкается пальцами на гладкий бок камня – и тогда он взмывает вверх. Хакс, кусая губу, прилагает все усилия – и тогда камень долетает до них с Соло и опускается на траву. И в этот же момент Хакс резко распахивает глаза и жадно глотает воздух: все это время он не дышал. Ему нужно учиться не задерживать дыхание во время того, как он пользуется Силой. Хакс смотрит на камень, и, не удержавшись, улыбается. Он отнимает руки от земли и отряхивает их, сбивая мелкие песчинки и сухую траву. Искать камень в траве сложнее, чем просто поднимать мелкую гальку – но Хакс верит в силу тренировок. Соло еще несколько раз откинет камень – Хакс найдет его, и тогда у них обоих начнет что-то получаться. Путь к умению тернист.

– Пробуй еще, – твердо произносит он. Его дыхание все еще сбито, и сухой воздух неприятно опаляет губы. Хакс проводит по ним языком, но знает, что лишь усугубляет ситуацию. Уже к ночи его губы будут неприятно стянуты, и он искусает их, а наутро не сможет нормально поесть: будет больно.

Не ласковое «попробуй» – так с Беном могла бы разговаривать мама. Требовательное «пробуй».

Пробуй, пока не начнешь задыхаться. Пробуй, пока не собьешь в кровь костяшки, вымещая свое раздражение на каменной стене домика. Пробуй, пока не будешь падать на траву от изнеможения. Пробуй, пока не возненавидишь меня.

Пробуй, пока не усмиришь свою Силу.

Пробуй, Бен.

Могут ли легкие гореть? Хакс может с уверенностью ответить «да». Он не успевает отдышаться – как вдруг на его горле сжимаются призрачные пальцы. Обхватывают поудобнее. Хакс цепляется пальцами за собственную шею, царапает ее короткими ногтями, пытаясь избавиться от хватки – тщетно. Он не может ни закричать, ни сделать вдох. Все, что ему остается делать – хрипеть и смотреть на Бена с той ненавистью, на какую он только способен. И тот выглядит совсем уж страшно: озлобленный, с вытянутой вперед рукой. Ему бы сменить одежды на черные – получился бы самый настоящий ситх.

Его дед – Энакин Скайуокер.

Его кровинушка – Дарт Вейдер.

Можно было бы отбросить Бена в сторону Силой, но Хакс едва-едва научился поднимать камни. Он точно не справится с человеком. Тем более, Бен – не самый маленький юноша. Это бесполезно.

Тем временем начинает кружиться голова. Совсем как в тот раз, когда Хакс впервые вышел из отцовского корабля и вдохнул свежий воздух Эч-То. Разница лишь в том, что тогда это был запах свободы – так вот, как пахнет жизнь вдали от отца. Идеально. Вкусно. Обнадеживающе. Сейчас же все ощущается иначе: Хакс не может дышать, ему страшно, и он вдруг с каким-то странным смирением понимает, что их никто не видит. Вряд ли кто-то в лагере даже заметил их отсутствие. И Люк не придет на помощь – даже если почувствует, то не успеет.

Хакс закрывает глаза и медленно опускает руки: у него нет сил, чтобы продолжать пытаться ослабить фантомную хватку. Борьба окончена.

В этот же момент пальцы на его горле разжимаются, и Хакс, широко и некрасиво раскрыв рот, жадно заглатывает прохладный воздух. Он кашляет и едва ли не падает: упирается руками в землю. Сердце бьется у самого горла, и Арми думает, что, кажется, он даже может выкашлять его. Интересно, как это понравится Соло? Будет ли он доволен тем, что сделал? Хакс вскидывает голову, чтобы убедиться, что тот не станет предпринимать еще одну попытку убить его. Но Бен выглядит виноватым. Испуганным. Он извиняется, но что Хаксу его извинения? Если бы он сейчас лежал здесь бездыханный, Соло тоже вопрошал бы: «Ты в порядке, Хакс?». Иди к черту, Бен Соло.

Агрессия присуща всем – даже джедаям. Но что касается неуправляемой агрессии… Хаксу стоит рассказать о произошедшем Люку. Пусть тот с позором сошлет племянничка обратно домой – или на пустынную планету, где он сдохнет от голода. Или пусть он спихнет мальчишку в океан – пусть тот узнает, каково это: пытаться вдохнуть и терпеть поражение. И чувствовать, как жизнь постепенно покидает тело. А если у учителя не хватит сил, чтобы сделать это, Хакс с радостью толкнет Соло с обрыва. Главное – чтобы тот не разбился о скалы. Слишком уже легкая смерть.

Волны с шумом бьются о те самые скалы; жадно лижут их; щедро одаривают брызгами существ, прячущихся на выступах скал. Солнца опускаются совсем близко к горизонту – кажется, что море вот-вот проглотит их. Даже не подавится. Небо окрашено в розовый и оранжевый. В этом свете Бен кажется почти красивым. Черты его лица смягчаются. Так нежно. И Хакс почти ведется на это. Почти верит, что Соло жаль. Почти признает себя виноватым во всем случившемся. Он смотрит на Бена до тех пор, пока два ярких пятна не скрываются за линией горизонта. И когда наступает тьма, Хакс вскидывает голову и рычит, ударяя кулаками землю.

– Мразь! – выкрикивает он. Его шея болит. Арми понятия не имеет, проявляются ли синяки после удушения Силой, но на его коже точно остались царапины: он слишком перестарался, пытаясь скинуть с себя чужую невидимую руку. На него будут коситься с недоверием. Люк вызовет его на разговор. Хакс без малейшего колебания сдаст Бена: пусть все узнают, какого монстра вырастила Лея Органа. Мудак, который через пару лет станет таким же, как Брендол Хакс. Воспоминание об отце злит Хакса еще больше. Он вновь кричит, а затем диким зверем бросается вперед.

Хакс достигает Бена в считанные мгновения. Он с силой толкает того, и Соло падает на траву, а Хакс, не давая тому времени, чтобы прийти в себя, тут же садится на него, бедрами прижимая руки Соло к его корпусу. Бен крупнее Арми, но вряд ли у него будет достаточно сил, чтобы высвободить руки из-под его веса. Хакс заносит кулак над бледным лицом Бена. Раздумывает лишь секунду – а затем бьет Соло в скулу. И еще раз. Его костяшкам больно, но Хакс не может остановиться. Его следующий удар приходится на чужую ключицу. И нос. Нельзя не впечатать кулак с этот мерзкий нос. Хакс бьет сильно – но недостаточно для того, чтобы сломать что-то. Хочет лишь оставить синяки. Хочет причинить боль. Постоять за себя хоть раз в жизни – раз с отцом так и не получилось.

Темные мысли.

Ты – джедай, Арми.

– Посмей меня хоть пальцем тронуть, и ты пожалеешь об этом, – Хакс решает не упоминать, что он расскажет обо всем Люку – прозвучит слишком по-детски, словно Бен и Хакс – ребятня, не поделившая игрушку. Может, так оно и есть – но сейчас все куда серьезнее, чем отнятая игрушка.

Нужно бы слезть с него, но Хакс боится, что тогда Соло даст сдачи. Он ведь может не рассчитать свою силу.

Опять.

Хакс выдыхает. Теперь, когда он выплеснул свою злость, когда ярость и обида отступили, он, наконец, смог выровнять дыхание. У него получилось взять себя в руки. И Арми даже становится стыдно за то, что он отреагировал именно так. Ударили по щеке – подставь другую. Или дай сдачи, но не позволяй эмоциям захватить себя. Хакс смотрит на красный ручеек, струящийся из носа Бена. В темноте он кажется едва ли не черным. Арми хочется коснуться чужого рта пальцами, чтобы стереть с губ кровь – и, возможно, тогда бы он понял, что именно натворил. И вместе с этим ему хочется облизнуть окровавленные пальцы – и эта мысль приводит его в ужас. Светлые мысли. Светлая сущность.

Если бы Хакс умел исцелять, он бы уже привел лицо Бена и свою шею в порядок, но это – очень сложная техника, юнцу, каковым является Арми, с такой не справиться. Может, даже Люк не смог бы. Шрамы украшают мужчину? Хакс предпочел бы, чтобы его шея не напоминала ему о перенесенном позоре. В конце концов, он получил свои шрамы не в бою.

С моря тянет холодом – постепенно он вытесняет тепло, накопившееся за день; жадным, холодным языком проводит по голым ступням, заставляя поджимать пальцы на ногах. Пора возвращаться в лагерь. Вот только... Посидеть еще немного. Наслаждаться прекрасными звуками: шумом прибоя. Постепенно затихающими верещаниями поргов. Извинениями Бена. И последние звучат весьма искренне. Хакс верит им – он знает, что в какой-то момент в Соло проснулась тьма. Ему стоит научиться подавлять ее. Темная сторона Силы опасна. Она приносит лишь боль и разрушения. Бену так идет светлое. Хакс проводит по его волосам самыми кончиками пальцев и при этом строго смотрит на Соло. Лучше бы подобному никогда не повторяться. Хакс – не всепрощающий.

Бен странный. Он может быть сущим злом, а в другой момент превращаться в абсолютно невинного ребенка, которого невозможно не простить. Арми чувствует, что его обида отступает: он не жалеет о том, что ударил Бена, но ярость больше не искушает его. Нужно научиться быть более сдержанным – Хакс не сможет стать лучшим джедаем, если не научится брать верх над эмоциями. Пусть ярость очаровывает слабаков вроде Соло.

Или не слабаков вовсе? Хакс сглатывает, когда вспоминает, с какой силой призрачные пальцы сжали его горло. Слабый человек не способен на такое. А безвольный – вполне. Лишь безвольный не может бороться с тьмой. Хаксу даже жаль Бена.

– Я не буду говорить Люку, – вздохнув, произносит Хакс. Его голос звучит устало, но это не удивительно: Арми потратил много сил на тренировке с Люком, а затем приложил много усилий, чтобы найти в траве камень. Про схватку с Беном даже говорить не надо – ясно, что она добила Хакса. Ему хочется поскорее лечь на твердое нечто, именуемое кроватью, и забыться сном, чтобы, наконец, отпустить все события насыщенного дня. Утром он встанет, натянет высохшие ботинки и отправится на утреннюю медитацию. Поймает на себе удивленные взгляды – что с его шеей? А затем, уже за завтраком, выслушает несколько вопросов. Ничего не скажет, разумеется. А ведь есть еще дорога обратно в домик – разве Хакс сможет преодолеть его с той же легкостью, с какой он шел сюда? К тому же, в темноте он едва ли сможет разглядеть все ветки и камни, встречающиеся ему на пути. Обязательно напорется на что-нибудь, и завтра будет хромать.

Хакс, наконец, поднимается. Ему становится приятно, когда он думает, что, наверное, успел отсидеть руки Соло – пусть тот почувствует еще хоть какую-то боль. И тут же отгоняет эти мысли – неправильно. Жить светом. Добрыми мыслями. Не жаждой мести. Арми снова думает об отце: в любом правиле есть исключения. Брендол Хакс заслуживает ненависти. Он – чудовище. Все-таки даже Бену Соло далеко до него.

– Достаточно на сегодня. Пойдем, – Хакс протягивает Бену руку. Такой себе знак примирения – помогу тебе подняться. Хватайся же за мою руку, я не упаду, даже когда ты невольно потянешь меня вниз в то время, как ты сам начнешь подниматься. Удержусь. Удержу на плаву нас обоих – тебя и меня.

Им предстоит много тренироваться. Может, завтра стоит поддаться Бену? Уступить ему? Предложить потренироваться на деревянных мечах? Бен хорошо управляется с ним. Даже виртуозно. Хакс тоже неплох, но он следует правилам, в то время как Бен часто импровизирует. Он может драться грязно – и при этом так красиво, что захватывает дух. Остается лишь догадываться, как это будет выглядеть, когда в руках Соло окажется самый настоящий световой меч. Хакс с удовольствием сразился бы с ним. Зачем ему тренироваться с кем-то из остальных учеников, когда перед ним – необузданная стихия? Дикий зверь, которого невозможно приручить? Невероятная мощь, которая должна пугать неопытного падавана, но вместо этого – лишь привлекает.

Хаксу нравится преодолевать любые трудности.

Он преодолеет и эту.

Ночью Хакс ни разу не просыпается: его не тревожит шум волн; кости не ломит от жесткости кровати. И даже шея, на которой темными пятнами расцветают синяки, не саднит до такой степени, чтобы проснуться. Его дыхание умиротворенное; грудь мерно вздымается; ни один кошмар не смеет тревожить его сознание.

Падаванская одежда не скрывает шею – ученики и Люк наутро одаривают Хакса обеспокоенными взглядами. Хакс лишь гордо вскидывает вверх голову: ему нечего стыдиться. Вчера вечером он вступил в самую настоящую схватку. В ней не было победителя – но сам факт ее наличия почему-то приносит Хаксу удовольствие. Он сразился с Беном Соло. Они едва ли не убили друг друга. И все это произошло под носом у учителя. Злостные нарушители. Манящая Темная сторона Силы.

Нет.

Лишь Свет.

Во время завтрака Хакс чувствует легкое, поверхностное прикосновение к мыслям. Словно робкое «Все в порядке?». Он не знает, кто именно пытался сделать это: сразу же выставляет ментальный щит – словно бы пинком отправляет интересующегося восвояси. С ним все в порядке – незачем лезть в его голову, прикрываясь желанием помочь. Любому станет ясно, что на самом деле все уже успели сложить два и два и понять, что синяки на шее Хакса и на лице Соло появились при одинаковых обстоятельствах. Конечно, даже джедаям интересны сплетни. Хакс и сам грешит этим: ну нравится ему собирать компромат. Кто знает, когда это пригодится. Особенно если речь идет о его отце. Мысли совсем несветлые – устыдись, падаван.

Может, Бен потому и кажется интересным: он не осудит. Знает, что он сам – тот еще грешник, а потому не имеет права судить. Нужно стремиться к лучшему – и Хакс пытается. Честное слово! Но почему бы не проучить того, кто этого заслуживает? Почему бы не быть грубым с теми, кто перешептывается аз твоей спиной? Хакс хочет быть джедаем. Хочет бороться с адептами Темной стороны Силы. И при этом он чувствует, что не полностью предан Свету. Ничего. У него еще есть время, чтобы исправить все.

Хакс ловко перемещает камни с одного места на другое. Это все еще сложно, но с каждым разом становится все проще. Опыт приходит с практикой. Мастером станешь лишь тогда, когда сотрешь руки в кровь; когда заработаешься до изнеможения; когда поймешь, что нет такого препятствия, которое было бы невозможно преодолеть. Хакс украдкой смотрит на Бена – у того так и не выходит. Хорошо, что он не наблюдает за Арми: возможно, тогда бы он вспылил вновь, а Хакс вовсе не хочет, чтобы его душили на виду у всех учеников. Но какая-то часть Хакса хочет, чтобы Соло посмотрел на него. Арми любит красоваться. Если подумать, он – та еще выскочка. Таких не любят. Это точно. Подтверждений не требуется.

Близится тренировка с Беном. Хакс порывается притянуть меч Силой, но знает, что на это уйдет много энергии, которую лучше бы оставить до их с Соло тренировки. Так что Хакс обхватывает ладонью крепкую рукоятку деревянного меча и выдергивает его из крепления. Опускает и поднимает, пытаясь привыкнуть к тяжести. Силуэт Бена виднеется чуть дальше не поляне, почти у самого обрыва, рядом с большим камнем. Он держит меч, и когда Хакс подходит ближе, Соло скользит взглядом по его шее. Хакс надеется, что ему стыдно. Хотя бы самую малость.

– Готов, – звонко отзывается Хакс. Он несколько раз на пробу взмахивает мечом. Удобно. Все должно получиться. Хакс точно не намерен пропускать удары – ему уже несколько раз прилетало деревянным острием по голове, плечу, спине. Удовольствие, конечно, сомнительное. Особенно когда противник, не рассчитав силу, что есть мочи обрушивает меч на спину соперника. После такого еще несколько дней невозможно выпрямить спину. И все мысли лишь об одном: скорее бы лечь на твердую поверхность. – Но не мухлюй, Соло! Не используй Силу! – предупреждает его Арми. Конечно, использование Силы во время поединка не возбраняется – даже поощряется. Но почему бы не натренировать чистый навык фехтования безо всяких уловок  фокусов? Это – благородно. Сыну Принцессы следует знать о таком.

Хакс вскидывает меч. Его ладони потеют – это не проходит с опытом? Как же тогда он будет держать настоящий световой меч? Не выскользнет ли он из  мокрых ладоней? Его следует держать одной рукой – но это так сложно… Хакс сжимает рукоять обеими ладонями. Он не станет возражать, если и Бен сделает так же.

Люк наблюдает. Скажет ли он что-нибудь после окончания битвы? Похвалит ли он хоть кого-нибудь из них или молчаливо удалится в свою хижину? Отругает ли он обоих за неправильную технику?

Расстояние между ними совсем незначительное. Несколько шагов. Хакс смотрит Бену в глаза. Темные. Манящие. Арми, убедившись, что взгляд соперника направлен на него, кивает, показывая, что их поединок можно считать начатым.

Вдох.

Они одновременно бросаются вперед. Их мечи скрещиваются над головами. Раздается глухой звук удара дерева о дерево. Хакс вскрикивает: так легче; вместе с криком из него как будто выходит дополнительная сила. Бен хорош в фехтовании, вот только Хакс слишком упрям, чтобы уступать. Он изо всех сил давит на свой меч, пытаясь заставить Бена опустить свое оружие.

Выдох.

Поединок проходит гладко: по крайней мере, именно так он начинается. Хакс уверен, что его телосложение сыграет ему на руку: в отличие от более крепко сложенного Соло, он сможет легко маневрировать. Но сначала необходимо показать, что Арми, вообще-то, тоже совсем не обделен физической силой. Он с силой давит на свой меч. Если все получится, Бен получит деревянным острием по плечу. Это будет несильно – максимум, останется большой синяк, но им ли не привыкать. Падаваны вечно ходят, с ног до головы покрытые ссадинами и синяками. Бен, к тому же, не будет рыдать от боли. Никто не рыдает. Все учатся быть сильными, как те самые джедаи, о которых они слышат с самого детства.

А затем все происходит так быстро, что Хакс даже не успевает понять, в какой момент все пошло не по его плану. Он летит на землю, едва успевая выставить руки вперед. В ладони тут же впиваются мелкие камни и песок. Его меч валяется рядом, и Хакс, буравя землю мрачным взглядом, понимает, что Бен сделал его. Он победил. И так скоро!.. Хакс проиграл ему, словно какой-то новичок, который ни разу не держал в руках меч.

Поспешный и смущенный взгляд в сторону учителя – его уже нет. Облегчение. Хакс на секунду прикрывает глаза и облизывает сухие губы. Значит, Люк не видел этот позор. Как же хорошо. Когда Хакс поворачивается, чтобы посмотреть в лицо победителю, и натыкается на самодовольную ухмылку. Это возмущает его: он даже открывает рот и делает вдох, словно собираясь сказать что-нибудь, но тут же сжимает губы и недовольно смотрит на Соло. Мерзавец. Теперь Хакс обязан восстановить баланс. Должен показать, что он тоже на что-то способен. Новый поединок? Ха. Пожалуй, Хакс может смухлевать. Один раз. Совсем чуть-чуть.

Он вкладывает свою ладонь в ладонь Соло и поднимается с его помощью. Он трет руки, чтобы очистить их от грязи и камешков, замирает на пару мгновений, чтобы разглядеть грязные ссадины на ладонях, и, вздохнув, наклоняется, чтобы отряхнуть штаны. Они темно-серые, и следы от грязи и травы видны особенно хорошо. Ничего страшного. На этом острове невозможно всегда ходить в чистой одежде – даже если в глубине души Хакс воет от желания ходить в вычищенной, идеально сидящей на нем, одежде. Его рубаха велика – Хаксу приходится подпоясываться, чтобы полы рубахи не трепетали на ветру.

– Значит, победил, – он оглядывает Бена с ног до головы и щурится, пытаясь придумать, как ему проучить мальчишку. Ну разве можно спустить ему с рук подобную выходку? Хакс не привык уступать. Если бы их поединок продлился хотя бы на пару минут дольше, Хакс не чувствовал бы себя таким униженным. А Соло еще и не стал обрушивать на него свой меч – пожалел? Решил, что Хакс не выдержит? Арми вздыхает и сжимает руки в кулаки.

Первым его порывом становится желание притянуть к себе меч и обрушить его при помощи Силы на ничего не подозревающего Бена. Но это, наверное, слишком жестоко – он не стал причинять боль Хаксу, победив его в честном поединке. Арми тоже не станет причинять Бену боль.

Вместо этого покрепче сжимает чужую ладонь – это, конечно, слабо походит на какое-нибудь очень серьезное рукопожатие, которым могли бы обменять взрослые соперники. Это вообще странно – сжимать чужую ладонь. Щеки Хакса розовеют и он поспешно отдергивает руку. Как хорошо, что румянец можно списать на злость или физическое напряжение.

– Поздравляю, – нехотя произносит Хакс, а затем, вытянув руку, прикрывает глаза и прилагает все усилия к тому, чтобы заставить меч скользнуть в его ладонь. Когда, наконец, он обхватывает пальцами деревянную рукоять, он открывает глаза и едва сдерживает самодовольную улыбку. Что, Соло, теперь твоя очередь принимать поражение? Ты даже камень с трудом сдвигаешь, что уж говорить про меч? Хакс рассеянно крутит мечом, наслаждаясь его приятной тяжестью.

Он знает, что эта его мелкая шалость выведет Соло из себя. Не исключено, что он опять придушит Хакса – но тот, если честно, даже не станет возражать: настолько он доволен своей выходкой. Вот так просто и изящно можно поставить юнца, возомнившего о себе невесть что, на место.

Но довольно потешаться над несчастным Соло. Хаксу вдруг становится будто бы стыдно: может, и не стоило показывать тому свое превосходство?.. Впрочем… Пусть постоянно думает о том, что в лагере ест достойные соперник. Как минимум один. Но шаг к примирению – необходимость, а не прихоть. Не стоит наживать себе врага, когда находишься на острове, окруженном бескрайним и жадным морем.

– Как насчет реванша? После него приглашаю тебя в мой домик – не думаю, что ты откажешься от чашки травяного чая, – он старается звучать дружелюбно. Он даже улыбается. А в следующий момент жмурится – солнца выглядываются из-за туч и на секунду ослепляют его. Чертов остров. Чертовы солнца. Из-за них на щеках Хакса появляются веснушки. Это – совсем уж несерьезно. Дома, на Арканисе, такого не было. Дом. Хакс с отвращением вспоминает вечные дожди; отцовское поместье; свое ненавистное имя. Армитаж.

Отредактировано Armitage Hux (2019-02-10 11:49:33)

Они, должно быть, выглядят потрясающе – застывшие в стойке друг напротив друга; ноги широко расставлены; мечи вскинуты вверх. Они еще не восстановили дыхание после предыдущей схватки. Ну и пусть. Как будто в настоящем бою кто-то будет дожидаться, пока ты переведешь дух. Хакс так крепко сжимает черенок меча, что руки едва ли не сводит судорогой. Не позволит. Не даст победе ускользнуть. Не даст вырвать ее из цепкой хватки. Соло придется постараться. Короткий взгляд в сторону лагеря – никто не наблюдает за ними. Так даже лучше. Никто не будет отвлекать их.

– Начали! – выкрикивает Арми, замахиваясь.

Из поединка он выходит победителем. Это было отнюдь непросто: и он, и Бен успели поваляться на земле, споткнуться, неудачно отбить атаку. Но именно Хаксу удалось опустить свой клинок на плечо Соло. Будь это бой на световых мечах – Бен был бы уже мертв. Меч рассек бы его тело. Крови не было бы. Никогда не бывает.

Быть может, Соло поддался. Хакс не переспрашивает, считая это унизительным. Такого не может быть: он одержал верх. Он тоже способен весьма недурно драться на мечах. Они с Беном пожимают друг другу руки, и оба выглядят весьма довольными. Ну еще бы – ничья. Конечно, сражайся они с кем-то другим, они бы не позволили себе такую реакцию: требовали бы биться до чистой победы. Но, очевидно, они стали товарищами, потому и остаются удовлетворенными таким исходом битвы. Ладонь Бена теплая. Немного шершавая – во всем виноват морской воздух. Кожа сохнет словно ненормальная. У него худые и длинные пальцы. В голову лезут непрошенные мысли о том, что Бен достаточно силен для того, чтобы обхватить ими чью-либо шею и сжать их так сильно, чтобы оборвать чужую жизнь. Хаксу становится противно от самого себя, и он поспешно отпускает руку Бена, неловко улыбается ему и кивком приглашает следовать за ним.

Домики падаванов совершенно одинаковые: каменные, небольшие, скромно обставленные. В каждом домике есть жесткая кровать, небольшое возвышение, на котором можно разводить огонь, ящик, в котором лежат немногочисленные личные вещи учеников, крохотный стол. Лишь самое необходимое. По сути, даже все это – излишняя роскошь. Спать можно и на полу, а вещи вполне помещаются в небольшой мешок. И все-таки падаваны – люди. Им нужен хоть какой-то комфорт, пусть и минимальный.

– Можешь сесть на кровать, – сообщает Хакс, кивая в сторону аккуратно заправленной кровати. Она выглядит настолько аккуратно, словно бы никто и никогда не ложился на нее. Что, разумеется неправда: Хакс каждый вечер накрывается тонким покрывалом и укладывает голову на подушку толщиной с два его пальца. Он не жалуется, ведь знает, что, если бы не обучение у Люка, он выживал бы в Академии дома, на Арканисе. У курсантов условия не лучше – к тому же, рядом был бы отец. Сущий кошмар.

Хакс разжигает огонь, берет со столика небольшую плошку и наливает в нее воду из большого графина. Мало кто из падаванов держит дома еду – им вполне хватает трапезы в столовой. Но вода и травы есть у каждого: пропустить вечером чашечку чая – едва ли не святое. Хакс немного волнуется, хоть и не подает виду: он никогда не приглашал никого на чаепитие. К тому же, у него лишь одна чашка. Бен может пойти к себе в домик, чтобы взять посуду для себя или… или они могут пить из чашки Хакса по очереди. Арми ставит плошку на огонь. Он всегда так делает, и ее дно почернело, но Хакса это мало волнует.

А теперь – самое интересное. 

Хакс ставит графин с водой на пол, а затем поднимает столик – он легкий – и ставит его прямо перед сидящим на краю кровати Беном. На столе лежит небольшая деревянная дощечка, кинжал и шкатулка. Из нее Хакс достает свежие листья, кладет их на дощечку и придвигает к Соло.

– А теперь, не прикасаясь к ножу, нарежь листья, – спокойно произносит Хакс, упираясь ладонями в стол. Бен в ловушке. Справа и позади него – стены. Спереди – Хакс. Слева – белоснежное одеяло и подушка, и если Бен попробует сбежать, то опорочит своими грязными ботинками святую белизну. Хакс, в таком случае, сбросит его с обрыва, и даже жалеть не будет.

Травы не обязательно резать. Да их даже рвать не обязательно – достаточно просто залить кипятком и дать настояться. Но ведь практика – превыше всего, верно? Конечно, не стоит исключать вероятность, что Соло, взбесившись, все-таки поднимет нож при помощи Силы и легко, будто бы играючи, вонзит клинок в грудь Хакса. Но Арми не боится. Он полностью сосредоточен, потому ему не составит труда отбить эту атаку. Он даже не удивится. Куда больше его потрясет, если Соло все-таки справится с задачей.